[Главная]                       [Содержание]                         [Информация]

Лик пустыни

ПУСТЫНИ СОВЕТСКОЙ АЗИИ

До сих пор в этой книге шла речь вообще о пустынях и о жизни наших пустынь в целом. Но каждая из них, взятая в отдельности, обладает своими климатическими особенностями, имеет свою, только ею пережитую геологическую историю, свое геологическое строение, свою почву и растительность и поэтому свой особый облик и будущее.

Чтобы яснее представить себе, как выглядят различные пустыни, познакомимся с пустынями величайшего материка Азии и сначала с теми из них, что находятся в нашей стране, а затем и с теми, что лежат за рубежом.

От Прикаспийской впадины на северо-западе до границ Ирана и Афганистана на юге, через весь Казахстан на восток, до пограничных с Китаем хребтов, раскинулись в СССР области пустынь. Средняя Азия — это почти сплошная пустыня, окаймленная лишь на юге и востоке поясом высоких гор, у подножия которых расположены богатые оазисы. И только две большие реки, берущие качало в снежных горах, Аму-Дарья и Сыр-Дарья, да несколько меньших рек — Или, Зеравшан, Мургаб и другие — пересекают эту область пустынь яркой лентой зеленых оазисов.

Чтобы описать каждую из этих пустынь, понадобились бы целые тома. Поэтому мы дадим лишь самую общую характеристику и далеко не всех районов наших пустынь.

Пустыни усохшего моря. Вокруг всей северной части Каспийского моря расположена местность, которая с геологической точки зрения недавно, «всего лишь» два-три десятка тысяч лет назад, а на окраинах действительно недавно, еще лет двадцать назад, выла покрыта волнами моря. Дело в том, что, как мы уже говорили, Каспий, как замкнутый бассейн, испытывал сильные изменения. В эпоху таяния последнего оледенения в него поступало так много воды, что он поднял свои уровень на 77 метров выше теперешнего. Затем море начало усыхать, и был этап, когда оно настолько понизило свой уровень, что обнажилось дно всей мелководной северной его части, а затем снова уровень несколько приподнялся. До 30-х годов нашего века средний уровень Каспийского моря стоял на 25,5 метра ниже уровня океана, а после 1932 года он упал до 28 метров. Вот почему Прикаспийская низменность, лежащая вся ниже 50 метров над океаном, является относительно недавним дном моря.

Это обсохшее морское дно на больших пространствах почти не расчленено; иногда па десятки километров не найти места, хоть слегка возвышающегося. Однако лаже на плоской как стол низменности дождевые я талые воды выискивают для себя ничтожные по глубине западники — степные блюдца. Вода застаивается в них, глубоко пропитывая почву влагой. И здесь, на этих маленьких участках, создаются совсем иные условия, чем на соседних, расположенных на 10—15 сантиметров выше. В зависимости от этой ничтожной разницы в высоте соседних мест пустыня получается «пятнистой», или, как говорят, «комплексной», с совершенно различной растительностью и почвой. Это одна из разновидностей глинистой пустыни, часто осолоненной и осолонцованной, иногда опесчаненной, но обычно значительно более богатой растительностью, чем такыры. Основная, северная, часть Прикаспийской низменности расположена в зоне полупустынь. Более южная ее часть, приморская, относится к поясу пустынь. Однако именно эта пустынная часть сложена песками, и потому она обладает более обильной растительностью и служит крупной пастбищной базой, где казахи издавна выпасали своих овец. На правобережье Волги, на юго-запад к подножиям Кавказа, пески не менее интенсивно используются для зимнего выпаса отар, пригоняемых с дагестанских высокогорных пастбищ, где овец выпасают летом и осенью.

На бывшем морском дне осталось много солей, и поэтому более глубокие западины заняты здесь солончаками. Крупнейшим среди них считается Тентек-Сор, расположенный от низовий реки Эмбы до низовий реки Сагыза. «Тентек-Сор» — значит «ненормальный», «беспокойный». Так называют этот солончак казахи потому, что вся его поверхность, еще в 70-х годах прошлого века затопленная морем, представляет собой чередование плоских как доска полосок, покрытых солью, и узких, длинных, высоких и крутобоких гряд, называемых Бэровыми буграми. Они широко распространены по Прикаспийской низменности и сложены из песка, сцементированного глиной. Но не этим странным рельефом, похожим на гигантские листы гофрированного железа, славится этот солончак. Он широко известен тем, что недра его содержат богатые залежи нефти, что на нем расположены Макат, Доссор, Искине и другие крупнейшие промыслы треста «Эмбанефть». 

Не менее богата Прикаспийская низменность залежами соли - не той, что осталась от недавних вод Каспия, а той, что образовалась еще в древние зека истории Земли — в пермский период, — поваренной на озерах Эльтон и Баскунчак и ценной борной на озере Индер. Большие пространства этой пустыни, особенно в приморской части, заняты песками.

Пески, начинаясь на берегах Терека и Маныча у подножий Кавказа, огибают северный Каспий и простираются на восток, где граничат с пустыней Устюрт. Две реки прорезают полупустыни и пустыни Прикаспийской низменности — широкая и многоводная Волга и Урал. Другие реки — Эмба, Сагыз. Большой и Малый Узень — дают осолоняющуюся летом воду и, не дойдя до моря, теряются либо в разливах, либо в солончаках. Волга и Урал играют громадную роль в сельском хозяйстве края, но их воды использованы еще в самой незначительной мере, и работы для преобразования этих пустынь — непочатый край. Строительство Сталинградской гидроэлектростанции на Волге и ведущиеся сейчас работы по сооружению Терско-Кумского канала — это начало совершенно повой эры для прикаспийских пустынь, открывающей грандиозные возможности создания в них орошения и обводненных пастбищ. Здесь, по сути дела, не было массового орошаемого земледелия. Строительство плотин на Волге и Тереке дает возможность создать между этими реками о полупустынях и пустынях Прикаспия, на Сарпинской низменности, на Черных землях и в Ногайской степи около полумиллиона гектаров регулярно орошаемых земель и 11,5 миллиона обводненных земель. На них можно будет организовать крупнейшие зерновые и животноводческие хозяйства, вырастить леса, создать озера, соорудить новые районные центры

Последствия этого  преобразования  природы  будут грандиозны.

На новых полях смогут вызревать тяжелые золотые колосья прекрасной пшеницы, появятся самые разнообразные культуры. Край, в котором уже в 80-х годах XIX века песчаные пастбища были разбиты, где голых летучих песков было создано человеком больше, чем во всех пустынях Средней Азии, можно будет покрыть лесами, фруктовыми садами и виноградниками.

Здесь можно будет содержать дополнительно несколько миллионов голов скота, и не только мелкого рогатого — в основном мериносовых овец, но и крупного рогатого и лошадей.

Это новое поголовье можно будет обеспечить не только травами орошенных пастбищ и сеяными травами, но и концентрированными и сочными кормами, выращенными на поливных землях.

Воды Сталинградского водохранилища будут пущены по правобережью Волги на юг от Сталинграда. Много споров возникало у географов и геологово природе цепочки Сарпипских озер. Они расположены как бы на продолжении Волги от того места, где она от Сталинграда резко поворачивает на юго-восток. Были ли эти озера всегда отдельными впадинами, или текла здесь прежде Волга? Эти споры возникли тогда, когда не было достаточно хороших карт, а теперь совершенно ясно, что здесь проходило староречье Волги. Кстати, в самом конце мая 1952  года после обильных дождей с высоты самолета можно было любоваться сплошной рекой, образовавшейся на месте Сарпинских озер и тянущейся более чем на сотню километров. Воды этой реки были совершенно прозрачны, — так и казалось, что это начало будущего канала, по которому потечет волжская вода, пущенная для орошения пустыни. И действительно, по существующим проектам волжские воды прройдут от Сарпы далеко на юг, к Черным землям и Ногайским степям, навстречу терским водам, пущенным на север по Терско-Кумскому каналу. Давно славились эти места как лучшие зимние пастбища. Черные земли получили свое название потому, что снег редко покрывает на них почву и высокие травы остаются обычно доступными для выпаса скота.

Ногайские степи протянулись от низовьев Терека через низовье Кумы на север. Пески и супесчаные равнины давали зимний приют многотысячным стадам Дагестана и других районов Северного Кавказа. Славились эти пастбища, но не всегда оправдывали они свою славу.

Погода бывает здесь разная. Случаются сильнейшие ураганы. Выпадают глубокие снега, когда овцы не могут достать ни одной травинки. Проносятся и жестокие суховеи. Был случай, когда все эти бедствия обрушились в одну зиму и весну 1949 года. Сначала выпал снег до полутора метров глубиной. Овец па пастбищах буквально засыпало снежными сугробами. Затем начались такие ветры, что разметало и загородки для скота, и стога, и стада. На помощь были мобилизованы самолеты, колонны автомашин и даже танки, чтобы проложить путь в снежных заносах. Ураган свирепствовал две недели и закончился суховеем, испарившим снег. Пришла весна, но сухая земля не взрастила трав.

Сильные снегопады зимы 1953/54 года покрыли Ногайские степи и Черные земли почта на пять месяцев слоем снега в один метр. Такого длительного снежного покрова не бывало здесь десятки лет.

Когда пастбища здесь будут обводнены, когда па орошенных землях будут выращиваться большие запасы кормов, а лесные насаждения разрастутся и будут служить надежной защитой, тогда нашим стадам выпасающихся здесь тонкорунных овец не будут больше страшны ни ураганы, ни снегопады, ни суховеи.

Единственными источниками пресных вод на Черных землях были редко рассеянные артезианские колодцы, да и то далеко не везде они доходили до пресной воды. Скоро здесь будет изобилие воды. Пески покроются густой растительностью, и трудно будет поверить, что прежде из-за наступающих песков приходилось переносить большие казачьи станицы но нескольку раз с места на место, как это было до революции.

Страна тысячи зимовий — Мангышлак. На юг от Северного Каспия располагается значительно более суровая по природе страна, с холодными зимами, сухим и жарким долгим летом, подверженная во все времена года  сильным ветрам.

Б то же время она широко славится у казахского народа как богатейший край, где разводят самых жирных и самых крупных верблюдов, где прекрасно выпасаются овцы и козы, где есть места для выпаса лошадей, где у родников растет не только кукуруза, но и фруктовые сады. Поистине, это страна тысячи зимовий — мынг кстау, или мьтнг кишлак, иначе Мангыстауский район, который русские называют полуостровом Мангышлак.

Нелегко бывало добраться до этой пустыни. С востока ее надежно охраняют безлюдные пространства громадного Устюрта, оканчивающегося неприступным обрывом к глубокой солончаковой котловине Ка-рын-Ярык. Она, как гигантский крепостной ров, отгораживает Мангышлак от Устюрта и лежащих за ним оазисов. Только в нескольких местах имеются проходы, по которым могут пройти караваны,, но путь от Мангышлака к ближайшему оазису — к низовьям Аму-Дарьи — далек. Караван мог пройти его лишь за месяц.

С трех остальных сторон Мапгыстау омывается морем. Но здесь неоткуда было взять лес для постройки даже лодки, вот почему Мангышлак тысячелетиями оставался отрезанным от внешнего мира.

Английский купец Антоний Дженкинсон, пробравшийся через Мангышлак в Хиву почти 400 лет назад — в 1558 году, описывал жизнь казахов на Мангышлаке следующими словами:

«По всей стране у Каспийского моря люди живут, не имея городов и постоянных жилищ, в диких степях, кочуя с одного места на другое большими ордами со всем своим скотом, которого у них множество.

По всей стране растет не трава, а род сухого хвороста или вереска (полынь и полукустарнички боялыча, терескена, биюргуна. — Б. Ф.), питаясь которым скот становится очень жирным.

Татары (казахи. — Б. Ф.) никогда не выезжают без лука, стрел и меча, будь то на соколиную охоту или для какого-нибудь другого увеселения; они очень хорошие стрелки, как будучи на коне, так и пешие. Народ этот не употребляет ни золота, ни серебра, ни иных каких-либо монет, и когда они нуждаются в одежде или других необходимых вещах, они меняют на них скот. У них вовсе нет хлеба, так как они не пашут и не сеют».

Первой попыткой проникновения русских на Мангышлак была снаряженная Петром Первым экспедиция поручика кабардинца Александра Бековича-Черкасского. На пустынных морских побережьях он выстроил в 1717 году укрепления святого Петра у мыса Тюп-Караган, на самом западе страны, и Александровское на юго-западе, в заливе Александр-Бай, давным-давно уже усохшем и превратившемся в солончак. Укрепления эти просуществовали недолго. В 1834 году на высоком плато Устюрта над входом в залив Кайдак сооружена была новая крепость. Трудно понять, зачем ее строили в этом нелюдимом месте, на краю пустыни, над соленым заливом, по которому никогда не плавали суда. Продовольствие доставлялось редко. Заброшенный гарнизон вымирал от цынги, связи с населением не было. Море зимой замерзало, отрезая последнюю надежду на связь с миром. Вскоре эта крепостца была ликвидирована, и в память о ней, нависая над двухсотметровым обрывом, до сих пор возвышаются развалины ее кронверков и стен.

В пустынях все шире начинает применяться траншейное земледелие. Растения, используя при этом мелкие грунтовые воды, не нуждаются в искусственном орошении. Вверху — посадка картофеля на Челкарской опытной станции. (Фото А. Г. Гаеля.) Внизу  — траншейные баштаны на ракушечных песках Карабогазской пересыпи. (Фото Союзхроники.)

Орошение новых земель является источником изобилия.  Вверху — поля npoса на вновь орошенных землях в низовьях Аму-Дарьи. Внизу — опытное хлопковое поле на такырах у города Кизыл-Арвата в Туркмении. (Фото автора.)

В 1846 году остатки гарнизона были вывезены из этой крепостцы во вновь построенное укрепление, заложенное на месте Бековичского и названное Ново-Петровское. Впоследствии, с 1857 года, его переименовали в форт Александровский. Б это укрепление был сослан в качестве рядового певец свободы, великий сын Украины Тарас Григорьевич Шевченко, проведший там семь лет (1850—1857 гг.). Вокруг выращенных им самим первых деревьев разросся теперь парк, носящий имя поэта и являющийся любимым местом отдыха местных жителей. Город гордится и другой своей достопримечательностью — музеем имени Шевченко, где любовно собраны экспонаты, рассказывающие о жизни и творчестве этого талантливого народного поэта и художника, но прежде всего борца за счастье народа.

Вскоре близ форта возник большой русский рыбачий поселок Впутано, теперь почти сросшийся с городом, носящим название «Форт Шевченко».

В наши дни на Мангышлак можно попасть на ежедневно курсирующем самолете или раз в педелю уходящем туда из Гурьева пароходе. И если вы захотите составить себе представление о всех типах пустынь земного шара, о черных, скалистых, голых горах, о сверкающих белизной или нежнорозовых вычурных «каменных городах пустынь» с затейливыми гигантскими башнями, обелисками и замками, то поезжайте на Мангышлак. Если вы захотите увидеть все формы рельефа песков и все типы солончаков, увидеть классические примеры куэст и чинков, посетить сухие котловины, опускающиеся на 130 метров ниже уровня океана, попробовать твердость такыров и посмотреть на мрачность каменистой гаммады, увидеть самую тонкую резьбу, выточенную водой, в полной мере ощутить великую работу ветра в пустыне и познать сотни других ее чудес, — то лучшего места, чем Мангышлак, вы не сыщете.

В этой стране на небольшом пространстве, как в заповедной шкатулке, собран весь арсенал разнообразнейших проявлений природы пустынь. В этой же заповедной шкатулке лежат еще нетронутыми громадные богатства недр.

Много лет прошло с тех пор, когда я впервые попал на Мангышлак. Проделав ряд маршрутов, пришлось мне трое суток по беспутью, по просторам Южио-Мангышлакского плато, выводить наш караван с компасом в руке, чтобы попасть к заветной цели — к колодцу. Вода была одинаково необходима и людям и животным, а путь по тропам был опасен — бродили по ним отряды басмачей, вооруженных новенькими английскими винчестерами. Ни такую «помощь» у английского правительства деньги всегда находились.

Позже мне довелось несколько раз летать на большом самолете высоко над горами и впадинами Мангышлака. Целыми днями мы «утюжили небо», запечатлевая на пленку анатомию Мангышлака — его геологическое строение. Так ложились на фотоплан все складки, разломы, выходы разнообразных слоев, вся внутренняя структура земной коры этой интереснейшей пустыни.

Совсем недавно мне снова удалось побывать на восточной окраине Мангышлака. Оставив автомашины на плато, мы целый день ходили по его горам и впадинам. Путь был далек и нелегок, ноги вязли в песках и солончаках, но никто не обращал внимания ни на жару, ни на усталость — до того была интересна своеобразная и разнообразная природа этих мест.

И если бы меня спросили сейчас, каково мое самое большое желание, я бы, не задумываясь, ответил: исследовать Мангышлак, Дело не только в том, что природа полуострова очень интересна, а в том, что этот край, как спящая красавица, ждет еще своего пробуждения.

Уже в первые годы после основания форта Александровского (ныне Шевченко) начали выясняться ископаемые богатства недр Мангышлакских гор. Ныне известно, например, что недра Мангышлака перспективны в отношении нефти и горного воска —озокерита.

Но Мангышлак веками был отрезан от всего мира, а сейчас все ясней вырисовываются перспективы его развития. Разнообразные богатства недр Мангышлака польются широким потоком на наши заводы. Они дадут стране и стройматериалы и удобрения для полей. Немало таких районов уже вошло в наше хозяйство. Мангышлак оставался найменее доступным и наиболее безводным. В этом заключалась громадная сложность его освоения. Но пройдет десяток-другой лет, и тысячелетняя прежняя глухомань превратится в один из крупных центров в пустыне.

Плато Устюрт. Если на карте между Каспием и Аралом вы увидите надпись «Усть-Урт», то не верьте ей. Здесь нет ни рек, ни их устьев. Эта пустыня не имела названия, но казахи говорили про нее, что это «ыстюрт» — равнина, горизонт, а русские топографы написали это странное слово на свой привычный лад, аналогично Усть-Сысольску, Усть-Вычегде, Усть-Камеиогорсху, как будто здесь расположен город в устье какой-то реки. Шестьдесят лет назад в «Записках» Оренбургского отделения Русского географического общества была опубликована статья, объяснившая эту ошибку и предложившая писать «Устюрт», но так уже по привычке пишут, часто и до сих пор, на картах «Усть-Урт».

На 400 километров с запада на восток и 700 километров с юга на север раскинулись просторы этого «ыстюрта», или Великого плато — «Каплан-Кыра» по-туркменски. Можно пройти сотни километров и не заметить на его громадных пространствах ни балок, ни оврагов. А в то же время поверхность здесь далеко не ровная и образует обширные, но пологие увалы и прогибы. Это сказывается влияние скрытой под покровом молодых слоев более древней складчатости, проходящей от Мангышлака на восток через весь Устюрт. И в центре таких прогибов, а иногда, наоборот, вдоль увалов, рельеф осложняется обширными глубокими впадинами. «Барса-Кельмес» («ходить нельзя», «пойдешь — не вернешься») зовут одну из них казахи потому, что дно ее покрыто топким солончаком. Днища большинства котловин Устюрта на три четверти покрыты солончаками, а на четверть (с юго-западной стороны) песками, образовавшимися при выдувании котловин.

Пустынно летом на Устюрте. Малопригодны в это время для выпаса его пастбища. Но поздней осенью и зимой на Устюрт перегоняют стада. У полыни осенью вырастают высокие цветоносы, и как только полынь отцветает, она перестает быть горькой. Осенью же расцветает приземистый кустарничек, типичный для пустьшь как Казахстана, так и Монголии, боялыч. Хороший корм дают и маленькие кустарнички бшоргуна, похожего на мелкий саксаул, и мясистая солянка тетыр, или тытр. Полезны и терескен и другая растительность.

Большое значение для зимнего выпаса имеют котловины Устюрта. По окраинам солончаков растет ряд видов солянок, приобретающих осенью и зимой кормовые качества, ценные для верблюдов и овец. В песках, среди впадин выдувания, всегда можно спрятаться от непогоды и зимних ветров, обеспечить скот разнообразным кормом, а себя — топливом. К тому же если на плато выпадает хоть самое незначительное количество снега, то ветер снесет его в котловины. Снег дает овцам возможность выпасаться без водопоя. Заглатывая снег понемножку, равномерно, на ходу, вместе с травой, согреваясь движением, овцы утоляют жажду и не переохлаждаются. Такой режим гораздо полезнее, чем если дать овце сразу большую порцию холодной воды перед ночевкой в открытом загоне. Выпас «под снег» предохраняет овцу от простуды и способствует лучшему усвоению сухого корма. Недаром казахи говорят, что «зимний водопой жир сгоняет».

Продуктивность пастбищ Устюрта невелика — 2—3 центнера с гектара. Но ценность их заключается в том, что они являются наиболее нужными осенне-зимними пастбищами, а кустарниковая их растительность позволяет создавать запасы страховых кормов.

Веками это громаднейшее плато Устюрт использовалось только как сезонные пастбища. Попадите па него в те месяцы, когда нет на нем стад, и вы сможете проехать сотни километров, не встретив человека. Только сеть троп, глубоких колодцев с пресной или солоноватой водой, дорожных знаков в виде каменных пирамид — оюков — да кладбища будут свидетельствовать о том, что человек издавна использует эти пространства.

Кстати, о кладбищах Устюрта. Люди не строили на Устюрте никаких домов для жилья, по зато кладбища здешние — это настоящие музеи народного искусства. Белый тонкозернистый известняк приводился на верблюдах с Мангышлака. Камни пришлифовывались всухую, без цемента один к другому так, что буквально не просунешь между ними иголку. Сводчатые мавзолеи, орнаментированные надгробья и росписи — все это поражает своей гармоничностью.

Между прочим, на некоторых могилах и мавзолеях имеется не только орнаментальная роспись. В своем наивном стремлении окружить покойника заботой в его загробном существовании, на стенах мавзолеев   изображали все, что может ему понадобиться.

Тут найдете вы и русский самовар, кстати давно и широко вошедший в быт казахов, и изображение чашек, чайников, сапожков — ичиков, ружей, копий, седел и сабель.

Едешь по Устюрту и невольно поддаешься мысли, что так же, как веками и тысячелетьями страна эта использовалась лишь кочевниками, так и впредь будут на ней выпасаться лишь табуны лошадей да косяки верблюдов. И нет, мол, надобности в ней никому, и никто по ней даже и не ездит, избегая этот безлюдный и безрадостный край.

И все же вряд ли это будет так. Еще в древности, в X веке, во времена Святослава, хорезмские ханы для торговли с Русью и Хазарским царством устроили через Устюрт прекрасный тракт, снабженный колодцами и караван-сараями. До сих пор сохранились стены некоторых караван-сараев, а колодцы и сейчас дают воду. Правда, не стало надобности в тракте, когда появилось пароходство по Аралу. Но вскоре пройдет через Устюрт от края в край стальной путь. Согласно решению XIX съезда нашей великой партии недавно построенная железнодорожная магистраль Чарджоу — Кунград будет продолжена от низовьев Аму-Дарьи через весь Устюрт на северо-запад к низовьям Эмбы.

И тогда перед Устюртом смогут открыться новые перспективы. Нет eme никаких прямых доказательств, но ряд косвенных признаков заставляет предполагать, что в недрах Устюрта может оказаться нефть. И кто знает, не станет ли когда-либо Устюрт одной из наших нефтеносных областей?

«Полуостров сокровищ». Наверное, многие из вас знают книгу Р. Л. Стивенсона «Остров сокровищ». Она была написана семьдесят лет назад в Англии, в стране, где до сих пор еще господствует звериный закон: «человек человеку волк». Вот почему сокровища этого острова обагрены кровью сотен погибших людей. Сокровища — это старый золотой клад. Его спрягали пираты на маленьком острове Средиземного моря. Он состоял из монет разных стран и времен, но судьба каждой монеты имела одинаковый конец. Чтобы добыть ее, пираты нападали на корабли, убивали людей, отнимали их золото и затем топили корабли. Кончилось гем, что сами пираты тоже погибли, а их клад разыскали другие. При этом снова пролилась кровь жадных и преступных людей. Но большинству оставшихся в живых найденное золото не пошло на пользу.

Сюжет этой книги вымышлен, но события, изображаемые в ней, типичны для прошлых времен. Книга читается с большим увлечением, но прочтешь ее, и в душе остается тяжелое чувство. До чего же уродлива была жизнь большинства людей! Прошло 200 лет со времени, к которому относятся описываемые в книге события, а разве жизнь во многом изменилась к лучшему в этих странах?

Тот полуостров сокровищ, о котором будет рассказано здесь, расположен в другом море — не в Средиземном, а в Каспийском. Когда-то он  был тоже островом. Однако это был остров не сокровищ,  а страданий. Писатель В. Ян в своей книге «Чнпгиз-хан» описывает, как туда бежал, спасаясь от проследовании завоевателя, злополучный повелитель Хивы — Хорезм-Шах-Мухамед. В те времена — в середине XIII века — остров оказался населенным одними лишь прокаженными. Они заживо разлагались и, лишенные всякой помощи, медленно умирали на этом уединенном, пустынном острове.

Взгляните на карту южнее города Красноводска. С юга Красноводский залив замыкается полуостровом, похожим по очертаниям на летящую на запад птицу. Только не видна ее голова, а распластанные крылья чрезмерно узки. Это две песчаные намывные косы приросли к полуострову Челекен. Полуостров невелик — в один день можно пройти его 33 километра длины, а ширина его вдвое меньше. Нет на Челекене ни высоких гор, ни зеленых долин. Море гложет его западный берег, волны с упрямым упорством набрасываются на подножие обрыва, подмывают его, и берег то громадными участками обрушивается в пучину, то оползает в нее гигантскими ступенями.

Еще 20 лет назад Челекен был островом, отделенным от суши неглубоким проливом. Временами, при низком стоянии моря, караваны верблюдов переходили на остров вброд. В середине 30-х годов XX века море настолько усохло, что Челекен стал полуостровом.

Когда подъезжаешь к нему с моря, на горизонте часто виднеется невысокая, гладкая сверху, желтая туча. Вам скажут, что это и есть Челекен. Однако увидите вы его лишь совсем вблизи, когда из пыли выступят очертания обрывистых берегов. Летом восточный ветер почти беспрерывно несет с Челекена пыль, и кажется, что нет на свете безотраднее места.

Но стоит побродить по полуострову несколько дней, и пред вами раскроется все своеобразие и богатство его природы.

Один из первых исследователей Челекена, академик Николай Иванович Андрусов, прекрасный знаток геологии юга нашей страны, писал, что геологическое строение Челекена сходно «с разбитой вдребезги тарелкой», — настолько он густо и дробно рассечен сложнейшей системой  разломов.

Но тот же Н. И. Андрусов говорил, что похож Челекен и на «кипящий самовар», — настолько горячи его многочисленные родники.

Мне пришлось как-то видеть там заброшенную скважину. Глубина ее была меньше двухсот метров, но температура воды равнялась 60°. У скважины образовалась яма. из которой вытекал узкий ручеек. Нас поразило, что дно ямы и все брошенные туда предметы были покрыты сверкающей на солнце позолотой. Кирпичи, ветка, камни, какая-то палка — все искрилось, словно сделано было из чистого золота. Однако этим «золотом» оказался довольно распространенный в природе минерал — пирит, или серным колчедан, состоящий из сернистого железа. Многим геологам приходится видеть пирит в самых разнообразных древних горных породах, но наблюдать, как пирит на глазах человека кристаллизуется  на любых предметах,  — это удается немногим.

Однако пирит откладывается в воде этой ямы только на расстоянии до одного метра от скважины, а дальше все дно вытекающего из нее ручейка оказывается темным, иссиня-красаым. Это оседает из водных растворов гематит (в переводе «кровавик»), или окись железа. Чуть ниже цвет образующихся натеков становится более ярко - красным, — дальше, где вода охлаждается еще больше, осаждаются ржавые водные окислы железа, переходящие от красных тонов к оранжевым и затем к желтым. А вдали, в полукилометре, вдоль русла уже холодного ручья отлагается блестящая на солнце, как снег, поваренная соль. Этот ручей казался живой минералогической лабораторией, где можно  было проследить условия отложения целого ряда минералов.

Сравнение Челекена с самоваром возникает во многих местах. В одном из оврагов мы обнаружили какое-то сказочное сооружение. Это был купол метра в три высотой, на вершине которого располагалась совершенно округлая ванна. Казалось, что его сделал какой-то скульптор-затейник. Блестел этот бугор от тонкой пленки воды, стекавшей с самой вершины купола и наполнявшей тысячи ниш-ванночек, напоминавших половинки скорлупок орехов величиной от кедрового до грецкого, а то и больше ладони.

Как возник такой странный, казавшийся металлическим купол? Я попытался взобраться на него, но в тот же момент нога по колено провалилась в какую-то ржавую горячую жижу. Оказалось, что это один из естественных горячих источников с железистой водой. Вода по трещине высачивалась из земли, и там, где испарялась, нарастали окислы железа. Так постепенно накопился целый купол, по поверхности которого стекала вода. Любая его неровность вызывала усиленное испарение воды там, где пленка ее становилась слишком тонкой, и в таком месте нарастали окислы железа. Так и образовались на этих неровностях валики, за которыми вода задерживалась в маленьких ванночках. В урочище Хараз имеется целый «музей» таких железистых родников.

Затем мы проехали к двум знаменитым озерам Порсу-Гсль, что в переводе с туркменского значит «гнилые озера». Это уж не самовары, а настоящие природные котлы, в которых постоянно «кипит» вода. Особенно интересно озеро Розовый Порсу-Гель, мутная вода которого ярко окрашена в лилово-розовый цвет. Температура ее не так уж высока. Она, как в ванне, равна 30°С, и постоянное кипение объясняется непрерывным выделением горючих газов. Озеро это образовалось в кратере грязевой сопки, потоки которой расползлись далеко от этого жерла. Озеро имеет правильную круглую форму, его диаметр равен 100 метрам, глубина же неизвестна — трос в 60 метров дна не достал.

У розовых вод этого озера постоянно скапливается черная жирная оторочка — это вместе с водой выходит из-под земли нефть. Пройдите вниз по вытекающему из Порсу-Геля ручейку, и перед вами откроется красивое  зрелище.  Выделяющаяся   из  озера  углекислая   известь  осаждается, подобно окислам железа, в куполах железистых источников Хараза. Только ванны получаются в ручье обширнее, в поперечнике по нескольку метров. Они, словно искусственные плотины, перегораживают ручей на бесчисленные отсеки. Белые плотины, яркорозовая вода, серо-желтые грязевые потоки и темные, почти черные массивы кира — засохшей в песке нефти — образуют редкое в природе сочетание цветов, придающее пейзажу еще более необычайный, сказочный вид.

Невелик Челекен, но о нем можно написать много интересных книг. Ходишь по нему и все время ловишь себя на мысли, что ведь это настоящей природный музей, что это живая лаборатория природы. Здесь за один день можно так много узнать, как это не удастся сделать даже по лучшему учебнику, потому что вое это видишь сам, своими глазами, можешь ощутить руками..

Об одних его четырехстах соленых родниках, обладающих различным составом и температурой воды и отлагающих самые разнообразные минералы, можно было бы написать большой научный труд. Буквально на каждом шагу натыкаешься на Челекене на самые неожиданные и удивительные явления.

Как-то мы увидели несколько земляных столбов, увенчанных словно какими-то шляпами. Мы подошли к ним, осмотрели, но долго не могли попять, что это такое. Столбы были сложены уплотненным песком, а сверху лежали большие лепешки кира, еще пахнущего нефтью. Оказалось, что здесь находились древние туркменские колодцы, из которых добывали нефть. Ветер развеял вокруг все пески, а участки плотного дна бывших колодцев, где песок был пропитан нефтью, остались теперь торчать, словно грибы на сохранившихся от развевания ножках.

В одном месте нам встретилась стирая узкоколейная железная дорога. Ее шпалы за 20 лет, прошедших после ее постройки, не успели даже потемнеть. Однако рельсы проржавели настолько, что если заденешь их ногой, они рассыпаются в труху. Соль, постоянно насыщающая воздух Челекена, сохранила дерево этих старых шпал в таком виде, как будто они уложены были несколько месяцев назад. Эта же соль не только разрушила железо рельсов, но и привела к тому, что рельсы обросли своеобразными «розами» из кристаллов бурого железняка, действительно похожими» на цветы с изогнутыми лепестками.

Но сокровища Челекена не в этих удивительных экспонатах естественного заповедника, а в его горных богатствах. Нефть буквально пропитывает этот полуостров. Прежде ее добывали чрезвычайно мало, так как Челекен разбит сотнями и тысячами сбросов, что затрудняло эксплуатацию его богатств. Рядом со скважиной, фонтанировавшей нефтью, другая скважина с той же глубины давала фонтаны соленой воды. Долго разгадывали тайны этого полуострова геологи и нефтяники, пока не открылась им вся его анатомия во всех ее подробностях. Большие богатства добываются и из нефтяных его вод, обильных самыми различными солями и продуктами.

На весь мир стал знаменит Челекен своими месторождениями горного воска. Удивительный это минерал. Он представляет собой один из естественных нефтяных продуктов и по всем своим свойствам похож на воск. Возьмешь в руки кусок песчаника, а оказывается, что его можно раздавить и начать лепить, как глину. Этот минерал добывают необычным путем. Местами пропитанный им песок варят в громадных чанах. Песок садится па дно, а горный воск — озокерит — всплывает наверх. В других местах его добывают, размывая струями воды, вытекающей из труб под большим давлением. Подземные разработки озокерита беспрерывно заполняются выпирающим из забоя новым и новым озокеритом. Из этого горного воска добывают ценнейший для лако-красочной, химической и электропромышленности искусственный воск — прекрасный изолятор — церезин.

Унылый полуостров Челекен в наше время превратился в индустриальный центр с прекрасными рабочими поселками. Кипит творческая жизнь советских людей, добывающих богатства из природной лаборатории недр полуострова. Сокровища Челекена никому не приносят несчастий, подобно золоту «Острова сокровищ». Напротив, они множат наше благосостояние, делают нашу жизнь более обеспеченной.

«Черные пески» — Кара-Кумы. Почти девять десятых площади Туркменской ССР заняты пустыней, протянувшейся на запад и юг от Аму-Дарьи, от подножий Памира и земель Афганистана до берегов Каспийского моря. Три четверти этой пустыни покрыто песками Кара-Кумов.

Разнообразен рельеф северо-западной Туркмении, аналогичной Мангышлаку и по геологическому строению и по составу пастбищ. На всю республику славятся ее верблюдоводческие колхозы и совхозы.

"Далеко по СССР развозятся огланлинские, так называемые бентонитовые глины, заменившие на наших металлургических заводах дорогое импортное сырье. Давно пора им занять место и в легкой промышленности, так как, по нашим данным, они ничем не отличаются от крымского кила и могут служить для выработки необходимого для пустыни мыла «кил», мылящегося в соленой воде. Они смогут найти себе широкое применение и при обезжиривании шерсти.

Б северо-западной Туркмении имеются залежи каменного угля. Она дает также большое количество прекрасной самосадочной поваренной соли на отчленившихся от моря узких и длинных озерах Куули. Здесь же, севернее, расположен обширный залив Каспия Кара-Богаз-Гол, из вод которого мы получаем неограниченные количества самосадочного сульфата натрия — ценного сырья для химической промышленности.

Двумя межгорнымн коридорами выходят Кара-Кумы к приморской низменности юго-западной Туркмении, где ежегодно добывается все больше нефти, где богаты выходы горючих газов, где с каждым годом все больше вырастает промышленный район во главе с большим и красивым новым городом — Небит-Дагом.

Гепард среди ферул   в Бадхызе.

У подножия хребта Копет-Дага, поднимающегося до трех километров, тянется узкая полоса зеленых оазисов. Сотни длинных и глубоких подземных галерей — кяризов — собирают воду по ущельям гор, чтобы полить ею сады, огороды, виноградники и хлопковые поля оазисов. Две реки, Теджен и Мургаб, полностью отдают свои воды двум большим оазисам.

Родина древних культур .лежала здесь со времен каменного века вплоть до великого нашествия монголов в 1210—1220 годах, оставивших в развалинах культурнейшие города той эпохи, в том числе древний Мерв. Но как ни величественны развалины мечетей Мессериана, Анау и Мерва, они забываются, когда смотришь на сочную зелень деревьев и яркие цветы вдоль тенистой и прямой, как стрела, семикилометровой асфальтированной магистрали в столице Туркмении Ашхабаде, вновь возрождающейся после землетрясения 9 октября 1948 года.

Хороши пастбища междуречья среднего течения Теджена и Мургаба — холмогорий Баяхыз и лежащих восточнее среднего течения Мургаба холмогорий Карабиль. Недаром на них пасут сотни тысяч овец совхозы «Туркмен-каракуль» и  колхозы туркменских  племен теке и салоров и вышедших в 1908 году из Афганистана джемшидов, белуджей, а также хазарийцев, русских и украинцев. Местами холмогорья поднимаются настолько, что получают несколько большее количество осадков, и в таких районах располагаются богарные посевы пшеницы.

Из почти 600 видов дикорастущих здесь растений многие имеют не только пастбищно-кормовое значение. Тут растут эфиром асличнью растения, красители, дубители, каучуконосы и крахмалоносы, лекарственные и декоративные, а также плодовые. Сорок две тысячи гектаров занимают дикие фисташковые заросли, дающие через год по 15 тысяч центнеров вкусных и маслянистых орехов. В долине Кушки расположились типичные украинские селения с просторными, чисто побеленными домами, с садами и высоко устремившимися кверху пирамидальными тополями. А за пределами долины лежат все еще далеко не полно используемые пространства пустыни.

Участница экспедиции лесоводов рассказывала мне о встрече ее с куланами, происшедшей в 1952 году. Автомашина шла по накатанной дороге Бадхызского заповедника со скоростью километров 35—40 в час. Вдруг впереди и в стороне от дороги увидели табун куланов. Животные внимательно смотрели на машину, гордо подняв головы и поставив уши. Конца автомобиль стал приближаться, они ринулись в карьер и помчались вперед, обгоняя машину и постепенно приближаясь к дороге. Шофер не удержался и прибавил скорость. Усилили свой стремительный бег и куланы, и когда машина почти настигла их, они цепочкой по одному стали перебегать дорогу перед самой машиной настолько близко, что до последнего оставалось не более 5 метров. Дело было зимой, но животные были сытые, гладкие, их глянцевая шерсть переливалась на солнце. Чувствовалась легкость этой стремительной, как ураган, скачки, доставлявшей животным наслаждение рискованной игры. Куланов называют дикими ослами, но они также во многом схожи и с лошадьми. От коричневой каштановой окраски тибетского кианга и светложелтой окраски иранского онагра наши куланы, или джигетаи, отличаются тем, что на спине их проходит темный ремень, тело окрашено в красновато-желтый или темновато-серый цвет, светлеющий книзу с боков и на брюхе. Прежде куланы были очень широко распространены в наших степях и пустынях и заходили далеко в Западную Сибирь. Русские академики — путешественники Паллас и Радде, описывая их, восторгались красотой, стройностью и выносливостью животных. Считалось, что куланы настолько свободолюбивы и непокорны, что не поддаются приручению. Однако это свидетельствует не о дикости куланов, а о грубости тех людей, которым они не покорялись. Во всяком случае, в наших зоологических садах Москвы и Ташкента можно видеть куланов, вполне привыкших к людям, Их неутомимость и редкостная выносливость сулят получить при скрещивании их с домашними животными — ослами или лошадьми — весьма ценное животное.

Но там, где водятся куланы, существуют вечно подстерегающие их хищники. Та же участница экспедиции рассказывала, как во время однойиз поездок в Бадхызе их машина спугнула спрятавшегося в придорожной канаве гепарда, отличающегося от снежного горного тянь-шаньского барса короткой и более яркожелтой шерстью с резкими черными пятнами и кольцами. Гепард, очевидно, спал; от неожиданности он взметнулся прыжком и бросился удирать. Но уже через каких-нибудь четверть километра, если не меньше, зверь начал утомляться и, когда машина была совсем близко, мгновенно распластался, спрятавшись в какой-то ямке. Пока остановили машину и вернулись, он успел уже исчезнуть, очевидно также схоронившись где-нибудь за кустом или бугорком. Эти хищники всегда, как тень, крадутся за стадами куланов, таясь между высокими кустами ферул и подстерегая отставших взрослых куланов или неопытный молодняк.

Фрагмент стеклянного сосуда из крепости Шах-Сенем.

С востока и севера пустыню Кара-Кумы оконтуривает долина великой среднеазиатской реки полноводной и быстрой Аму-Дарьи. От подножий Памира вплоть до Заунгузской возвышенности по долине Аму тянется неширокая, но почти сплошная полоса оазиса.

В районе Заунгузских Кара-Кумов Аму течет в узкой долине, и земледелие здесь приютилось лишь в нескольких крупных излучинах реки. На склонах Заунгузской возвышенности Аму-Дарья пропиливает глубокую теснину и образует в ней крутую излучину, называющуюся Тюя-Мугон, что значит «верблюжья шея». Вырвавшись из теснины, река широко разливается по созданной ею же самой низменности. Здесь, в низовьях Аму, на землях трех республик — Кара-Калпакской АССР, Хорезмской области Узбекской ССР и Ташаузской области Туркменской ССР — располагается самый крупный оазис Средней Азии. Именно здесь лежали земли государства Хорезм, а затем Хивинского ханства.

Таково окружение одной из величайших песчаных пустынь мира. Кара-Кумов. Она настолько велика, что туркменский народ говорит: «Когда птица летит через Кара-Кумы — она теряет перья, когда человек идет через Кара-Кумы —он теряет ноги».

Нет в ней ни финиковых пальм субтропических пустынь Старого Спета, ни гигантских кактусов пустынь Нового Света. Сахарская жара сменяется здесь неустойчивой зимой, в течение которой ночные морозы в 20—25° чередуются с частыми оттепелями; нередко и в декабре и в марте бывает днем по 20—25° тепла. Коротка кара-кумская зима. Однако большие морозы не дают возможности расги здесь многим южным многолетним растениям. Не похож бывает и один год на другой. То выпадает осадков столько, что трава — хоть коси, то если собрать воду всех дождей и снега, выпавших за весь год, она образует слой лишь в 2,5 сантиметра! А испариться с открытой поверхности пресной воды здесь за год может 2,9 метра, то-есть в 116 раз больше! И при таком климате, благодаря тому, что пески хорошо хранят влагу, а дожди выпадают в основном ранней весной, когда они больше всего нужны растениям, растительность Кара-Кумов достаточно разнообразна и питательна. Недаром на кара-кумских пастбищах выпасаются миллионные стада каракулевых овец.

Сплошные пески Кара-Кумов прерываются участками плоских как стол глинистых такыров в 1—2 километра в поперечнике. Голы такыры Кара-Кумов, нет на них ни травинки, ни кустика Но это объясняется не только плотностью их поверхности; туркмены иногда специально уничтожают здесь растительность. Чистый такыр — это прекрасная поверхность для сбора весенних вод, за счет которых искусственно опресняется вода колодцев с соленой грунтовой водой.

Тысячелетиями Кара-Кумы использовались для выпаса, и неудивительно, что местами пастбиша испорчены. Сеть колодцев была крайне неравномерна; наряду с районами, перегружавшимися скотом, были и такие, которые оставались лишь во власти джейранов и грызунов. Национальная рознь приводила к тому, что, например, между районами кочевании туркмен и казахов оставались местами пространства неиспользованных пастбищ по 200 километров шириной. Из-за неправильной организации выпаса на прокорм одной овцы затрачивалось до 10 гектаров пастбищ! Вот и судите сами, много ли богатства давали прежде Кара-Кумы? Бывали и у нас на первых порах неудачные мероприятия, когда совхозы создавали слишком крупные базы, держали вокруг них громадные отары и животные выбивали растительность, приводя пастбища в негодное состояние. Вокруг всех оазисов не только обеднены пастбиша, но уничтожен и саксаул.

Немало сделано теперь в Кара-Кумах для улучшения пастбищ, но предстоит еше громадная работа. Надо не только восстановить, но и улучшить естественное состояние растительности в районах испорченных пастбищ.

Значительные пространства, прежде считавшиеся безводными, уже обводнены Это одно вовлекло в хозяйственный обиход многие миллионы гектаров земли. Большую работу пришлось пронести нашим последователям-кормовикам, чтобы составить подробные карты типов растителыности, выявить, какие растения в какое время года лучше поедаются, когда и как надо пасти скот, чтобы трапы давали отаву — отрастали, чтобы растения, несмотря на выпас, могли цвести и плодоносить. Надо было многое узнать, чтобы выработать наиболее продуктивный и правильный режим выпаса, максимально соответствующий и потребностям животных и интересам обогащения пастбищ. И теперь, в итоге этого большого труда, проведенного советскими исследователями пустынь, площадь, необходимую для выпаса одной овцы, удалось сократить вдвое, а во многих районах втрое и в то же время улучшить пастбища! Вот почему нам удалось увеличить поголовье каракулевых стад Туркмении по сравнению с 1934 годом более чем в пять раз!

Древние Кара-Кумы только лишь начали менять свой облик, но они уже дают стране несравненно больше богатств, чем прежде. Поголовье колхозных и совхозных стал растет с каждым днем, но мы знаем, что кормом и водой можно обеспечить значительно большие отары прекрасных каракулевых овец. Перспективы развития животноводства в пу-стьше очень велики, но сейчас нельзя уже итти дальше прежними путями; необходимо создание орошаемых кормовых угодий.

В самом центре Кара-Кумов белеют дымы двух знакомых уже нам заводов, добывающих чистейшую серу.

Советский человек использует в туркменских пустынях много таких богатств, которые 30 лет назад вовсе не участвовали в народном хозяйстве, и все же этого нам недостаточно, потому что мы стремимся обеспечить все потребности хозяйства страны и удовлетворить все материальные и культурные запросы населения — таков основной закон социализма.

Всего лишь на одну четверть используются пригодные для орошения земли Марыйского оазиса. Все воды Мургаба сперва запасаются в водохранилищах, затем до последней капли идут на поля, и все же их не хватает.

Громадные пространства плодородных, но безводных земель лежат неиспользованными в сухой дельте Теджена Да и там, где есть поля, приходится сеять лишь пшеницу, довольствующуюся однократным поливом, а не длинноволокнистый хлопчатник, приносящий намного больше богатства, но требующий 6 — 8 поливов.

На прекрасных подгорных землях Туркмении, протянувшихся вдоль подножий Копет-Дяга, водой, отнятой у ручьев и добытой кяризами из-под земли, орошаются лишь небольшие участки. Неоткуда здесь было больше взять воду Ее может дать, и даст только далекая от этих мест Аму-Дарья. Эта великая перемена, несомненно, сбудется, и речная вода, проведенная по Кара-Кумскому каналу, даст новую жизнь стране.

В юго-западной Туркмении, на юг от Крясиоводска до самой границы с Ираном, протянулась пустьиия с мягким климатом. Морозы, особенно на юге этой приморской области, случаются реже, чем в Батуми. Климат здесь субтропический, но сухой. Широко раскинулись плодородные сероземы и такыры на подгорной равнине от западных подножий Копет-Дага до песков. Большие плошади занимают пригодные для орошения земли древней дельты Атрека. Сухи они сейчас. Лишь отары овец да быстроногие джейраны пасутся там, где на площади в 600 тысяч гектаров в будущем, при орошении, смогут раскинуться плаптации длинноволокнистого хлопчатника, фруктовые сады, маслиновые рощи, виноградники и многие другие теплолюбивые растения.

А па крайнем северо-западе Кара-Кумов пески граничат с обширной областью древних протоков Аму-Дарьи, сохранившихся с тех времен, 'Когда река впадала не в Арал, а в Сарыкамышское озеро. Здесь расположено более миллиона гектаров пригодных для орошения земель, пятая часть которых возделывалась еще в средние века, в XIV-XVI столетиях.

Хороши почвы и по обе стороны от современной дельты Аму-Дарьи. но опасно подать туда воду, так как лежат эти земли намного ниже успевшего нарасти русла реки. Оросить их можно только тогда, когда река будет окована прочно плотиной. Все эти земли в районе древней и современной дельт расположены на 500—700 километров севернее юго-западной Туркмению, и зимой здесь бывают морозы до 2,5°. Но это районы, где прекрасно может возделываться хлопчатник наиболее урожайных среднеспелых сортов. Здесь могут расти абрикосы и шелковвда, виноград и разнообразные овощи. Прилегающие оазисы Кара-Калпакской АССР, Ташаузской области Туркмении, Хорезмской области Узбекистана на весь мир славятся своими замечательнейшими дынями и морозостойкой люцерной.

Веками лежали вокруг всей пустыни Кара-Кумы громадные пространства плодородных земель, но возделывалась лишь незначительная их часть. В одних местах но хватало воды в небольших речках и ручьях. В других не под силу было человеку взять нужное количество воды из грозной «сумасшедшей реки» Аму-Дарьи.

И только теперь эти земли все больше начинают расцветать для новой жизни.

«Красные пески»—Кызыл-Кумы. Узкой лентой прорезает пустыни великая река Средней Азии Аму-Дарья, изливающая свои воды в замкнутое Аральское море. Почти дне тысячи кубических метров воды ежесекундно проносится по ее руслу. Вместе с водой течет громадное, большее, чем в Ниле, количество ила и волочатся массы песка-плывуна. Неширокой прерывистой полосой тянутся вдоль реки зеленые оазисы, а рядом простираются две обширнейшие пустыни: на запад — Кара-Кумы, на восток и север — Кызыл-Кумы.

На 900 километров в длину и 600 километров в ширину раскинулась эта разнообразная пустыня. На юго-востоке к ней прилегают лёссовые подгорные равнины, среди которых иссякают воды реки Кашка-Дарьи. Каршинской степью называются эти места, расцветающие весной, но слишком быстро выгорающие на летнем солнце.

До последней капли отдает воду полям и река Зеравшан. А севернее Бухарского и Каракульского хлопковых оазисов Зеравшана, за полями Кенимеха и Гиждувана, простираются бескрайные моря кызыл-кумских песков и районы щебенистых равнин. Они тянутся до самых берегов Арала и прерываются на севере лишь долиной реки Сыр-Дарьи. Полузаросшие кустарником и пустынной осокой гряды песков, такие же, как и в Кара-Кумах, занимают в этой пустыне значительные пространства.

Так кочевали туркмены.

Но в центральных районах Кызыл-Кумов высоко над поверхностью, песчаных гряд возвышаются темные древние горы. Они сложены теми же горными породами, что w лежащие далее на восток хребты Тянь-Шаня. В самом западном участке этих островов-гор, в хребте Султан-Уиз-Даг, круто поставленные пласты сворачивают на север.

А через 500 километров, по другую, северную, сторону Арала, в низких горах Чушка-Куль (Свиного озера) выходит на поверхность земли южная оконечность древни-х Уральских гор. Урало-Тяньшанидами называли поэтому геологи остовы древних гор, выступающие из-под песков Кызыл-Кумов. Разнообразные полезные ископаемые этих возвышенностей свидетельствуют о связи двух далеких и разных по виду горных систем, о принадлежности их к одному горному поясу.

Древние русла, давно покинутые реками, бороздят пространство песков, напоминая о том, что пески эти намыты реками.

Совхозы и колхозы Узбекистана, Кара-Калпакии и Казахстана используют богатые пастбища Кызыл-Кумов. Сотни новых колодцев ежегодно восстанавливаются и строятся в пустыне. Работают рудники, добывающие графит, корунд, наждак и другие полезные ископаемые.

Прежде пустыня Кызыл-Кумы являлась самой недоступной. Пересечь ее пространства возможно было лишь по нескольким караванным путям, обеспеченным хотя и соленой, но все же такой водой, которой могли напиться верблюды и люди1. Путь через эту пустыню был долгим и тяжелым.

Сейчас можно с любой стороны проехать в центральные районы этой пустыни на автомобилях. Проведен тракт по староречью Жана-Дарьи, идущему со стороны города Кзыл-Орды на юго-запад, к низовьям Аму-Дарьи. Из Бухары и из Турткуля можно проехать в «столицу» Кызыл-Кумов, районный центр Тамды. Каждый может пролететь туда на ежедневно курсирующем из Бухары самолете, доставляющем не только пассажиров, но и свежие газеты и почту. Этот районный центр возник в 1931 году. А сейчас это два крупных поселка — один райцентра, другой каракульсовхоза. Конечно, приятно увидеть в центре пустыни аккуратные домики, двухэтажную красивую школу, хорошие здания учреждений. Однако больше всего поражает густой тенистый парк культуры и отдыха. Его деревья за двадцать лет разрослись великанами, и до чего же приятно бывает в жару оказаться в их непроницаемой для солнца тени у журчащих арыков! «А откуда же вода?» — спросите вы.

Для того чтобы увидеть, откуда она берется, надо пройти в поселок совхоза. И здесь вашему взору предстанет самое желанное в пустыне — громадный пруд с совершенно пресной водой, в которой так приятно поплавать в знойный день. Вода поступает в этот обширный пруд из мощного восходящего родника, вырывающегося здесь же из известняковых скал. Веками воды эти использовались лишь останавливающимися изредка чабанами, а сейчас они оживили пустыню, дали возможность создать в ней город и парк.

Пустыня Кызыл-Кумы использовалась еще неравномернее, чем Кара-Кумы. Больше всего испорчены земли южных Кызыл-Кумов. Можно и сейчас насчитать тут 700—800 видов растений, но на значительных пространствах пастбища сильно обеднены. На них усиленно выпасались стада бухарского эмира и всей его знати. И не только люди, но и сама природа способствовали тому, что супесчаная почва уносилась сухими нисходящими ветрами, дувшими с Кызыл-Кумских гор. В результате рыхлая почва сдута, обнажился уплотненный горизонт, на котором труднее прижиться растительности, а пески скопились вдоль северной окраины Бухарского и Каракульского оазисов в обширный массив барханных цепей. Постепенно эти пески все больше и больше наступали на поля, селения и города.

Надо прямо сказать, что в наших пустынях пески гораздо меньше засыпают оазисы, чем об этом часто писали журналисты. Но северная половина Каракульского и Бухарского оазисов была районом самого злостного надвигания песков.

Большой победой советских мелиораторов явилось создание ими мощного зеленого вала в 110 километров длиной, навсегда преградившего дальнейшее продвижение песков в оазисы. Однако это только начало. Создан лесной барьер от 0,5 до 2,5 километра ширины. На очередь поставлена задача расширить полосу посадок до 10 километров, а затем засадить всю площадь барханных песков, расположенных севернее этих оазисов. Важно не только то, что наши специалисты научились выращивать из кустарников пустынь густые зеленые полосы и полностью останавливать пески. Не менее важно» что за счет последующего необходимого разреживания этих посадок теперь получают такое количество древесины, которое окупает все работы. Польза получается двойная и даже тройная. Спасаются посевы, население обеспечивается топливом, а пески не только навсегда останавливаются, но и превращаются из угодий, приносящих вред, в хозяйственно ценные угодья.

Оазисы Средней Азии все больше озеленяются. Среди хлопковых плантаций растут урючные деревья.

У домов раскидывают свою широкую крону платаны — чинары. (Фото Союзхроники.)

Пустынные склоны Копет-Дага удалось при незначительном орошении превратить в субтропические сады и парки. Каркаралинская опытная станция. (Фото А. С. Кесь.)

Еще более грандиозная работа предстоит в остальных районах Кызыл-Кумов. Надо аэросевом восстанавливать саксаульники, улучшить выбитые местами пастбища; построить колодцы и артезианские скважины там, где нет сейчас воды. Таких мест еще немало в Кызыл-Кумах.

С окончанием строительства К'зыл-Ординской плотины предстоят грандиозные работы по обводнению и орошению водами Сыр-Дарьи ее долины и пересекающих пустыни ее староречий. Это полностью изменит самый ландшафт всей северной части обширной пустыни и других ее районов. Что же касается объема работ по созданию на выбитых песках саксауловых лесов, то только за один 1954 год и только в Узбекистане было посеяно саксаула столько, сколько удалось засеять его за первые четверть века советской мелиорации по всем республикам Средней Азии.

Голодная степь. Самолет шел из Чарджоу в столицу Узбекистана Ташкент. Поразительно живошгены сверху Нуратинокие горы. Их серые скалы испещрены густым лабиринтом ущелий, от маленьких, еле замет-ныч ниточек до глубоких и узких, рассекающих горы, словно зияющие трещины. И, прерывая этот хаос вычурно высеченных скал, то тут, то там мелькают извивающиеся среди гор зеленью долины с топкой струйкой ручьев, с квадратами садов, ровными грядками огородов, белыми лентами дорог и уютными домиками, скрытыми в тени густых темнолистых карагачей и пирамидальных тополей.

Но как только кончились горы, так пропала и зелень, и мертвая плоская пустыня раскрылась под нами. Она началась полосой белых и серых солончаков, с яркорозовымн лепешками высохших самосадочных соляных озер. А за ними пошла такая ровная желтовато-серая гладь, что сколько ни всматривайся в нес, ничего не увидишь — ни кустика, ни овражка. Редко-редко промелькнет тропинка или несколько кружков — отпечатков когда-то стоявших тут кибиток.

Так вот она, Голодная степь! Хуже места не придумаешь. А ведь когда-то ее бороздили протоки Сыр-Дарьи. Но давно ушла река, и желтый лёсс скрыл под собой все следы ее работы. Как всякий адыр, весной расцветает Голодная степь густым ковром трав и цветов, а затем в течение 10 месяцев в году она остается выжженной и мертвой.

Но вдруг словно кто-то резко переменил ленту кинофильма. Голодную степь, как ножом, отрезала стена пирамидальных тополей и ровная, как стрела, широкая лента шоссе. А за ним словно сразу началась другая страна, будто перенеслись мы на другую планету. Геометрически ровно прочерчены серебряные линии каналов, окаймленных рядами деревьев. Только машинами можно так топко   и   ровно проштриховать от края до края всю землю. Тысячи гектаров хлопковых полей, шахматные квадраты фруктовых садов, ярчайшие ковры люцерны, а на далеких правильных расстояниях один от другого поселки, которые кажутся ожившими макетами из архитектурной мастерской.

Летишь и думаешь: вот она, страш победившего социализма! Вот образец того, что может сделать человек, побеждающий и преобразующий природу. Была Голодная степь, а стала Благодатная нива. «Пахта-Аралом» иазван был свыше 25 лет назад первый совхоз этой страны. Пахта-Арал — «хлопковый остров», ибо это был первый остров хлопчатника, созданный среди пустыни. «Пахта-Денгиз» — хлопковое море — надо называть эту страну теперь, потому что за четверть века она превращена советской властью из маленького острова в громадное море хлопчатника!

Но кто и когда превратил эту страну из Голодной степи в цветущие сады и поля?

С первых же лет существования советской власти начались здесь крупные исследовательские и строительные работы. Почвоведы и агрономы нашли пути борьбы с осолонением почв, они применили новые методы орошения, промыли испорченные земли. На землях, орошенных вновь построенными каналами, были созданы крупные совхозы и более сотни (колхозов. В 1939 году поля обрабатывали уже 800 мощных тракторов. Площадь орошения Голодной стеши увеличилась к тому времени по сравнению с 1914 годом в семь раз.

В 1940 году по почину колхозников всех прилегающих районов Узбекистана и Казахстана были скоростными методами созданы новые каналы — Кировский и Тугайные ветки. Эти каналы отняли у пустыни новые тысячи гектаров, превратив их в богатые поля.

В 1947 году колхозниками Узбекистана было закончено строительство Фархадокой плотины на Сыр-Дарье. Это позволило начать повое, еще более широкое наступление на пустыню. Тысячи комсомольцев и комсомолок Узбекистана откликнулись па призыв партии и стали со всех концов республики переселяться в Голодную степь. Они начинали все сначала: строили дома, поднимали целинные земли пустыни и превращали их в плантации хлопчатника, геометрически исчерченные каналами и арыками. Надо было самим проводить дороги и разводить сады, строить школы и клубы, кино и детские ясли. И строилось здесь все совсем по-новому. Как не похожи прекрасные просторные здания новых колхозов Голодной степи па прежние глинобитные низкие лачуги! Красивые и удобные дома создаются по проектам архитекторов, в них все продумано и делается не на год. Комсомольцам — покорителям Голодной степи — есть чем гордиться.

Сейчас идет подготовка к дальнейшему, на этот раз завершающему, наступлению на Голодную степь. Здесь будет вновь орошено 400 тысяч гектаров. Тогда от Голодной степи сохранится одно лишь название, которое еще резче оттенит ее прошлое, отграничит его от того, что сотворено руками народа в годы великих пятилеток.

Жемчужина Узбекистана — Фергана. На восток от Голодной степи и на юго-восток от Ташкента лежит обширная «межгорная котловина» — Ферганская долина.

Если вам доведется быть в любом месте Ферганы, выйдите поутру, когда прозрачен воздух, н перед вами откроется чудесная панорама далеких розовых, сверкающих в лучах восходящего солнца, снеговых хребтов.

Горы, окружающие Фергану со всех сторон, охраняют этот прекрасный край от непогод и холодных ветров. Вечно сине небо Ферганы.. Воздух в пей сухой и всегда теплый, а холод зивды почти не оказывается.

Широкая и быстрая Сыр-Дарья мощным потоком несется по самому центру Ферганской котловины, но пустынны ее берега, окруженные песками и выжженными равнинами. Восемь десятков ручьев и рек стекает из-под ледников и вечных снегов вниз на равнину, чтобы напоить земли пустыни. Многие из них, как, например, Сок, Исфара, Исфайрам, Шахимардан и другие, несут воды столько, что могли бы течь на сотни километров. Но каждая из них разбивается на множество расходящихся веером протоков и каналов и поит сливающиеся друг с другом оазисы. В садах этих оазисов скрыты сотни селений и добрый десяток больших городов. И в результате орошения ни одна из этих рек не доносит ни капли воды до Сыр-Дарьи, одиноко текущей в пустыне.

В течение тысячелетий вода стекающих в Фергану рек и ручьев (кроме Сыр-Дарьи) разбиралась на орошение садов, виноградников, хлопковых полей и люцерновых участков. Весной может закружиться голова от аромата цветущих миндалей, яблонь, груш, персиков и абрикосов. Где найти такие бескосточковые изюмные сорта винограда? Где сыскать гранаты более приятного вкуса? Есть ли слаще инжир? А где,, в какой стране, кроме Ферганы, так густо обсажены дороги урюком, усыпанным сладчайшими плодами, посаженным специально в угоду путнику?

Но тесно было жить в Фергане, и голод являлся уделом большинства тружеников этой богатой земли. Народу было намного меньше, чем теперь, а орошенных полей на всех не хватало. Вода принадлежала богачам. Они затопляли свои поля и оставляли жаждущей землю бедняков. «Каждая капля воды — это алмаз», — говорил парод. Нередко приходилось дочь родную продавать старику богачу за право полить свое поле! Богата природа, но слишком много было в Фергане бедняков и батраков и при ходжеитских ханах и при русском царе.

Советская власть рождалась в Фергане в муках и войнах. Мрачное средневековье и изуверство не хотели сдаваться и шли на народ «священной войной». Случалось, что в кишлаках, из которых мужчины уходили в Красную Армию, басмачи вырезали все население. Сотни женщин поплатились жизнью за то, что осмелились снять паранджу!

Когда враг был разбит, трудящиеся Ферганы горячо принялись за работу. Заново была переделана вся ирригационная сеть, и это дало возможность той же водой оросить земли вдвое больше, чем прежде. Народ-творец решил претворить в жизнь то, о чем веками мечтали лишь в давней легенде о богатыре Фархаде; Фархад, по просьбе прекрасной Ширин, попробовал повернуть течение реки в пустыню, чтобы напоить водой сухие земли своей отчизны. Народ решил повернуть воды Сыр-Дарьи, чтобы еще больше оросить земли в благодатной Фергане и соседней Голодной степи.

Фергана стала родиной пародшых скоростных строек. Здесь десятки тысяч колхозников прославились своими трудовыми подвигами, воспетыми советскими поэтами и народными певцами. Люди со всех концов стекались на стройки ферганских каналов. И они напоили землю водой, оросили десятки тысяч гектаров новых полей, и древняя легенда о том, что ран когда-то был в Фергане, теперь превращена в живую действительность.

Неузнаваемо изменились кишлаки и города Ферганы. На месте маленького пылыюго кишлака Ассаке в Ферганской долине вырос новый город Ленинск. В этом городе — прекрасные клубы, школы, больницы, драматический театр. Улицы этого самого молодого города Ферганы уже густо покрылись зеленью тополей, кленов и карагачей.

Из края в .край, повсюду Фергана производит самое радостное впечатление. Дороги ее утопают под сводами громадных, подчас исполинских деревьев. Любой кишлак потонул под кронами карагачем. Вся земля, разделс-ншя на квадраты, обработана с любовью, умением и старанием, .как будто это не поля и не плантации хлопка, а тщательно содержащиеся огороды. Вдоль любой дороги, арыка, межи тянутся полосы деревьев. То это раскидистые урюки, то толстые стволы с обрезанными ветвями тутового дерева, использованными на выкормку шелковичного червя. Радуют глаз и трудолюбие народа и стремление жить по-новому. Во вчерашних кишлаках глинобитные дома заменяются новыми красивыми кирпичными домиками, созданными по разнообразным проектам архитекторов. В любом кишлаке есть и клуб, и кино, и школы, и больницы, библиотеки, а то и музыкальные школы. Электричество в Фергане повсеместно, а в последние годы во многих местах в быт колхозников входит и газ. Но поля Ферганы в очень многих местах прерываются заводами, всевозможными промышленными предприятиями и рабочими поселками и городами.

Фергана сельскохозяйственная буквально принизана Ферганой ип-цустриалыюй. Это среднеазиатская угольная «кочегарка». Нефтяные ажурные железные вышки чередуются со всевозможными заводами — то цементными, то хлопковыми, то машиностроительными,—с фабриками и мастерскими. Серные копи, рудники разнообразных металлов, гигантские металлургические заводы сочетаются здесь с огромными плантациями лучших сортов хлопчатника и густыми тенистыми фруктовыми садами.

Населения в Фергане столько, сколько в самых густонаселенных районах мира, и на всем и на всех лежит печать трудолюбия и богатства для каждого. Жизнь повсеместно кипит, и тот, кто не был в Фергане с десяток лет, не узнает ее сейчас, приедет словно в новую страну.

Но в изумрудном ожерелье садов и хлопковых полей Ферганы, в самом центре этой прекрасной страны, червоточиной залегла голая пустыня.

Только с одной стороны, с запада, слепка открыта Фергана, и сюда врывается горячее дыхание пустыни Кызыл-Кумы и Голодной степи. Оно подхватывает речной песок и несет его одиночными бродячими барханами, чтобы сгрудить затем в узкие и длинные, вытянутые, как по линейке, по направлению ветра гряды. Темносерый сыр-дарьинский песок не успевает изменить своего цвета и уже покрывает своим тяжелым мертвым саваном поля.

Однако пустыня приносит в Фергану не только пески.

Бывает, что в западную часть Ферганы врывается горячий воздух пустыни. Пыль, которую он несет, повышает его температуру до 42—46 ºC. Обычное содержание влаги в воздухе пустыни даже летом около 20 процентов; суховеи же содержат ее лишь 6 процентов. Такого воздуха не может вынести хлопчатник с его большим количеством топких, широких и крупных листьев. Листья, как в духовке, ссыхаются, опадают, разносятся ветром и истираются им в порошок. Особенно опасны весенние суховеи — «гармсили», когда хлопчатник дает лишь первые нежные всходы. На участках, плохо защищенных деревьями, суховей иногда сжигает не только пробивающиеся посевы хлопчатника, но выдувает и самые семена и уносит их вместе с удойренной землей. Был случав, когда суховей уничтожил в западной Фергане 50 тысяч гектаров хлопчатника. Это было в июне. Хлопчатник пришлось пересеять, и всходы запоздали на целый месяц. Это снизило урожайность ровно наполовину. Но лучших хлопкоробов, чем в Фергане, лучших урожаев хлопка, такого длинного волокна, как у ферганского хлопка, не сыскать нигде. Вокруг Ферганы, по всей ее подгорной зоне, теперь вдоволь воды. Вся вода находится теперь во власти человека, направляющего ее по всем ферганским полям из единю и ирригационной сети. Так неужели советский парод не покорит пустыни, оставшейся в центре этой межгорной котловины?

Настало время решительной борьбы с Ферганской пустыней. Вот почему с 1947 по 1950 год основной темой работ ряда институтов Академии наук Узбекской ССР являлась ферганская проблема — задача полного освоения пустынных земель Ферганы и борьбы с обжигающими суховеями. На основании этих исследований проводятся сейчас разнообразные работы. Мутные воды выводятся на обвалованные участки галечников, чтобы покрыть их слоем плодородного ила. Ведутся работы по промывке засоленных земель, по превращению солончаков в поля и плантации. На месте голых барханных песков зазеленели молодые леса. Пройдут немногие годы, и пустыня в центре Ферганы исчезнет навсегда.

Муюн-Кумы—лаборатория ветров. Западнее города Фрунзе от станции Луговая уходит на северо-восток Турксиб — железная   дорога,  связавшая в 1929 году Среднюю Азию с Сибирью. Когда поезд отходит от подножий снеговых хребтов Тянь-Шаня от Луговой к станции Чу, из окон вагона видна восточная окраина песков Муюн-Кумов, расположенных между хребтом Кара-Тау и долиной реки Чу.

С трех сторон пустыня My ют-Кумы ограждена горами, но широко открыта для степных ветров с севера. Задуют ветры, зайдут в Муюн-Кумы и попадут, как в мешок. Рванутся к Кара-Тауским горам —отбросят их горы обратно. Рванутся к Чу-Илийским горам — не пускают и они, и только один есть выход ветрам — вверх по сужающейся долине Чу, к горам, если только оттуда не несется навстречу холодный воздух, спускающийся с Тянь-Шаня. Вот почему, с какой из сторон ни посмотрите на пески Муюн-Кумы, всюду они иные. В одном районе их гряды протянулись прямые, как бревна. В другом месте с высоты самолета пески кажутся гигантскими сотами или рябыми, как от оспы. Есть участки, где вздыбились пески целым сонмищем гигантских пирамид. Но чем дальше на восток, чем больше приближаются пески к единственному выходу из мешка, тем правильнее становятся их скопления, принимающие форму то громадных, то малых дуг. Как верблюжья шея, изогнуты эти дугообразные гряды песка. И народ прозвал их за это «шейные пески» — Муюн-Кумы.

Рельеф этих песков будут еще долго изучать, чтобы постигнуть законы, по которым движутся ветры, чтобы понять, как влияют на воздушные потоки горные хребты, узнать зависимость между расположением горных цепей и потоками воздуха, которые, поднимаясь, дают дожди. Ведь движения воздушных струй не увидишь, а засняв аэрофотосъемкой поверхность песчаной пустыни, можно получить прекраснейший «отпечаток ветров». Ну, а когда есть отпечаток «лапы», то чел о век-следопыт прочитает, каков «зверь» и каковы его повадки.

А пока что Муюн-Кумы служат лабораторией не столько аэрологов, сколько животноводов, выпасающих здесь зимой колхозные отары овец и коз и ведущих весьма важные исследования по увеличению многоплодия овец, по осеннему окоту, по выработке наиболее рациональной организации выпаса, по использованию пустынь для заготовки страховых кормов.

Пустыня энтузиастов — Бетпак-Дала. Северо-восточной границей пустыни Муюн-Кумов служит долина Чу в ее нижнем течении. А к северу от этой реки раскинулись открытые, в основном равнинные, просторы второй, северной Голодной степи — Бетпак-Дала, что значит в переводе «.Илистая равнина».

В древние в-ека истории Земли, в палеозое, на месте этой пустыни возвышались горные хребты. К средним векам геологической истории, к меловому периоду, эти горы оказались уже значительно разрушенными, сниженными и поросшими лесами. Ветки и листья деревьев служили пищей гигантским ящерам. Не раз бывало, что тропический ливень, унося с гор потоки воды, камней и грязи, сносил не только деревья, но и неуклюжих гигантов, попавших в наводнение. Толщи щебня, песка и глины иакопились в пониженных участках тогдашней равнины. И теперь специальные экспедиции геологов находят в обрывах этих толщ остатки древних деревьев и кости громадных вымерших животных.

Прошли миллионы лет, суше стал климат, суровыми сделались зимы; исчезли леса. Совсем снизились древние хребты, еще больше щебня, песка и другого «горного мусора» отложилось в западинах рельефа. На десятки и сотни километров протянулись щебневые пустыни Бетпак-Дала. И среди равнин на поверхность земли кое-где выступают остовы древних горных хребтов в виде редких холмов или низких скалистых грив. Лишь местами, особенно в восточной части пустыни, др-евние хребты сохранились лучше и поднимаются над равниной на несколько сот метров.

Мало кто заезжал в Бетпак-Дала. Избегали ее даже казахи-кочевники; только дважды в году, весной и осенью, перегоняли они через Бетпак-Дала свои стада. Никого не манила унылая, лишь ранней весной оживавшая пустыня.

Но иначе скроены советские люди. Ташкентские ученые решили пересечь эту пустыню, чтобы проверить, действительно ли так бедна ее природа. И первое, что их поразило, — это то, что во многих местах они нашли кремневые орудия человека каменного века. Невольно возник вопрос: если природа кормила человека, то почему не может человек использовать эти земли теперь?

Среднеазиатский университет провел ряд экспедиций, труды которых дали многое для познания Бетпак-Дала. Немало лет было почвоведу профессору Мухля, то он организовал в самом центре Бетпак-Дала метеорологическую станцию и научную базу, чтобы доказать хозяйственную ценность разнообразных угодий, выявленных его экспедициями.

В годы войны один из отрядов Института географии Академии наук СССР, изучив Бетпак-Дала, пришел к выводу о значительной хозяйственной цоиности этой пустыни для отгонного животно водства. Отчет экспедиции показывал хозяйственным организациям, как наладить практическую работу по животноводческому освоению этих пространств.

Четыре года работала большая экспедиция Министерства геологии СССР. Она детально исследовала пустыню, изучала ее геологическую структуру, выискивая каждый источник, прощупывая ее скрытые богатства. Во главе экспедиции стоял ленинградский ученый, более 20 лет отдавший изучению Бетпак-Дала, профессор Дмитрий Иванович Яковлев. Он впервые указал на наличие богатых напорных вод во многих районах этой пустыни и нашел ряд месторождений полезных ископаемых. Он связался с колхозами, объяснял им, где и какие имеются пастбища, где на близких грунтовых водах или па весенних разливах можно сеять хлеба и бахчевые, где можно заготовлять на зиму сено. И его глаза теперь по-особенному начинают блестеть, когда он говорит о повой жизни, появившейся в разных местах этой пустыни, еще недавно считавшейся «трудной», «бедной», «не стоящей забот», «Голодной степью».

Страна былых кочевников — Центральный Казахстан. Вы, читатель, имеете уже представление о «шоку», о природе Центрально-Казахстанского мелкосопочника, охватывающего пространства, сравнимые по величине с территорией многих государств, взятых вместе. Северные районы мелкосопочника расположены в зоне черноземных степей и местами покрыты лесом, но большая его часть находится в зоне пустынь, где осадков выпадает от 100 до 200 миллиметров в год. До революции, чтобы пересечь эту страну или пробраться в ее центральные районы, надо было на лошадях или верблюдах совершить солидное путешествие по бездорожью. Ни одной проселочной дороги здесь не существовало. Это был край животноводов-кочевников. Проходили века, а хозяйственный уклад их почти не менялся. Великая Октябрьская социалистическая революция разрушила путы векового рабства и изменила нищенскую жизнь народа-кочевника.

Прошли лишь два десятка лет, с тех пор как мы стали осваивать Центральный Казахстан. Л кто не знает, какую громадную роль в нашей победе в Великой Отечественной воине сыграла Караганда, дававшая домнам Урала и всей стране бесконечные составы угля в те годы, когда Донбасс оказался временно под лапой врага? Немалую долго в нашу великую победу внесли и те, кто добывал в пустынях Прибалхашья и плавил в печах Балхашского медеплавильного завода чистейшую медь. Караганде и Балхашу не многим больше двадцати лет, но это красивые, благоустроенные и крупные города.

В 1945 году около первого в Центральном Казахстане завода черной металлургии, на месте поселка Самаркандского, родился новый город Темир-Тау. В 1950 году он уже был застроен добротными многоэтажными домами с центральным паровым отоплением. К этому времени в городе было одиннадцать школ, три клуба, три больницы, театр, издавались три газеты. Темир-Тау украсили молодые парки и скверы. В последние годы проведено дальнейшее строительство новых школ, техникумов, хлебозавода, поликлиник, Дворца культуры металлургов. Невдалеке за городом, на берегах искусственно созданного озера, разместились дом отдыха, пионерские лагери, водная станция. И все это воздвигнуто на окраине пустыни за послевоенные годы!

Страна былых кочевников стала страной мощной индустрии. Вчерашние батраки-казахи превратились в знатных строителей социализма.

Но климат страны остался прежний, пустынный. Понадобилась упорная, большая работа, чтобы создать сельскохозяйственные базы для молодых городов, выросших среди пустыни. И эта работа не прошла даром. В совхозе Полянском на близких грунтовых водах выросли прекрасные сады. В магазинах Караганды продаются свежие ягоды малины, клубники и смородины, выращенные в окрестностях города. Долипские просо, кукуруза и пшеница являются самыми засухоустойчивыми и постепенно завоевывают пустыню.

Знойны берега Балхаша. Вместо привычных глазу почвы и растительного покрова повсюду торчат голые скалы гранитов и расстилаются пространства гранитной дресвы. Но пройдите в Балхашский ботанический сад, посмотрите питомники и огороды, и вы увидите, как может измениться пустыня в руках советского человека.

Однако все, что сделано,—это лишь начало великого пути. Центральный Казахстан все больше разрастается как гигантская индустриальная база. Возникают новые города и заводы, начинают разрабатываться все новые и новые месторождения руд. И поэтому создание новых сельскохозяйственных баз — одна из самых актуальных проблем. Еще не тронуты запасы подруеловых вод в долинах Центрального Казахстана. Совершенно недостаточно используются громадные запасы артезианских вод. Не тронуты для орошения пресные воды западной половины Балхаша и реки Ишим. Есть возможность повернуть часть вод Иртыша для обеспечения водой районов Караганды, Карсакпая и Джезказгана. А раз так, то путь для обогащения природы Центрального Казахстана ясен.

Страна Семи Рек. На юго-восток от Центрально-Казахстанского мелкосопочника, южнее озера Балхаш, расположена восточная пустыня СССР — пески Сары-Ишик-Отрау. Впрочем, это название существует только на картах. Как оно появилось на них и кто его придумал, осталось неизвестным, как неизвестно оно и казахскому населению. Старое название Джетысу, или Семиречье, относилось не столько к самой пустыне, сколько к окружающим ее горам Тарбагатая, Джупгарского Ала-Тау, Заилийского Ала-Тау и к окаймляющим их богатым подгорным районам. Вот почему предпочитают эту пустыню называть «пески южного Прибалхашья» или «Балхаш-Алакульская впадина». Из Семиречья только четыре реки доходят до Балхаша, и все они текут с юга, со снежных вершин Тянь-Шаньских хребтов. Это многоводная Или и несравненно меньшие Кара-Тал, Ак-Су и Лепса.

Зачерпните мутную воду любой из этих рек, дайте ей отстояться, слейте и посмотрите, сколько песка осело на дно вашего сосуда. И вам станет ясно, что эта громадная песчаная пустыня — результат многовековой работы рек, разрушающих горы и намывающих равнины. Недаром столько сухих русел—«баканасов», загроможденных песком и покинутых реками, бороздят эти пустыни.

Вдоль подножий гор раскинулись богатые поля и обширные поселения русских, казахов, древних обитателей Азии — уйгуров — и выходцев из Китая — дунган. Целое лето ходит их скот по горным лугам, а на зиму спускается на равнину, в пески. Замечательны бесснежные урочища Карой и Бозой, где выпасаются зимой отары Алма-Атинского района. Много пресных колодцев имеется в песках между Или и Кара-Талом, Но пески Прибалхашья используются не полностью, особенно в глубинных районах пустыни. Совсем мало освоены долины рек, в которых еще два-три десятка лет тому назад главными жителями были кабаны, тигры и тучи комаров, мешавших использовать пойменные пастбища летом. Зеленой лентой вьется пойма Или, а на всем ее протяжении лишь в трех-четырех местах имеются орошенные поля. Чтобы земли эти приносили максимальный доход, они использованы для акклиматизации «заморского гостя» — водяной крысы — ондатры. Большие шкурки крепкого, густого и красивого меха дает этот зверек. В камышовых зарослях Прибалхашья он настолько быстро размножился, что через несколько лет стал уже доходнейшим охотничьим объектом. Еще в 1938 году многие колхозники за три месяца добывали в низовьях Или ондатры на 10—12 тысяч рублей, и с каждым годом промысел становится все более доходным.

Семиречье. Ондатра в тростниках.

¦

Ведется сейчас в этих краях новое хозяйство — промышленная заготовка саксаула. Растет с каждым годом рыболовство на Балхаше. Оно основано на улове тех рыб, которых прежде в нем не водилось. Их искусственно развели в Балхаше, привезя из других районов. Но главная работа еще впереди. По одному из проектов водами Или намечается оросить тысячи гектаров земли и выращивать на них рис, дающий в этих краях прекрасные урожаи.

Однако оросить этот район далеко не просто. Мешают этому два обстоятельства. Во-первых, крайне высокий уровень грунтовых вод. При орошении это сразу же приведет к осолонению земель, а дренировать район крайне трудно, так как грунтовые воды подперты озером. Во-вторых, здесь очень мала площадь земель с плоским рельефом, пригодных для орошения большими массивами. В баканасах это связано с тем, что после ухода реки легкие песчаные наносы Или начали усиленно развиваться и равнина покрылась как навеянными грядами, так и пониженными развеянными западинами. В современной же дельте и пойме, наоборот, река затопила древний, наиболее сильно расчлененный эоловый рельеф и не успела еще его выровнять полностью. Поэтому повсеместно торчат среди разливов и тростниковых зарослей тысячи изолированных песчаных гряд.

Чтобы освоить эти земли по-настоящему, в больших масштабах, нам представляется, что работу надо будет вести постепенно и планомерно. Для этого придется при помощи гидромониторов и землесосных снарядов сперва устроить обвалование крупного массива, расположенного ближе к верховьям, и соорудить сливную плотину. В такой обвалованный массив надо напускать воды реки до тех пор, пока река не перекроет своими осадками все неровности. Тогда сливное отверстие можно будет понизить, дренировать сею эту намытую равнину и использовать для орошения. Воды Или придется пустить на второй, расположенный ниже обвалованный массив. Так можно будет превратить громадную площадь взбугренной пустыни в крупный оазис.

Но, само собой разумеется, что к осуществлению таких работ мы подойдем не скоро — тогда, когда у пас будут полностью использованы уже пригодные для орошения земли. Это проект далекого будущего, показывающий лишь, что «Нет такой земли, которая в умелых руках при Советской власти не могла бы быть повернута на благо человечества» (С. М. Киров), потому, что «техника с невероятной быстротой развивается в паши дни, и земли, непригодные сегодня, могут быть сделаны завтра пригодными...» (В. И. Ленин).

Приаральские Кара-Кумы. К северо-востоку от яркосиних вод Аральского моря раскинулась пустыня Кара-Кумы. В отличие от Туркменских, Джаркентских и многих других кара-кумов, то-есть заросших песков, в географию они вошли под названием Приаральских. Словно в доказательство того, что название «черные» дается не по цвету песков, пески здесь местами светложелтые, а местами белые как снег. Они не образуют сплошного, непрерывного массива, а наоборот, то сменяются участками плоских или наклонных плато, то котловинами, днища которых покрыты солончаками, лежащими на глинах, либо такырами.

Самое крупное соляное озеро этой пустыни носит название Якши-Клыч. Озеро занимает сравнительно глубокую и обширную впадину выдувания, расположенную у подножия невысокого плато. Аральское море при1 более высоком своем стоянии затопляло ее, образуя залив. При понижении уровня Арала залив постепенно начал терять связь с морем, морские воды получали лишь частичный доступ в котловину сперва по узкому протоку, потом — фильтруясь сквозь пески. Испаряясь в более глубоком заливе, морские воды все больше накопляли в озере поваренной соли. Сейчас это самосадочное озеро широко используется. На берегах его возник большой поселок «Аралсоли». Озеро разгорожено дамбами на многочисленные отсеки-бассейны, в которых идет садка чистой зернистой соли. Вся добыча ее механизирована. Большие солесосы и поезда ходят по дамбам, захватывают, словно выхлебывают, соль из озера и нагружают в самоопрокидывающиеся вагоны. На берегу близ солемолки вагоны сгружают соль в целые горы. Здесь соль окончательно высыхает и, высыхая, теряет горькие примеси. Затем экскаваторы подхватывают соль, сгружают ее на транспортеры, те вздымают ее наверх и выбрасывают прямо на вальцы мощной мельницы. А с другой стороны здания солемолки поток тонкой соли ссыпается в большегрузные железнодорожные вагоны.

В этой же пустыне южнее расположен промысел по добыче другой соли — сульфата натрия, являющегося ценным сырьем для промышленности. Таких самосадочных озер, дающих нам различные соли, в пустынях, особенно приморских, немало, и солями мы смело могли бы снабжать население всего мира.

В Приаральских Кара-Кумах высокие пески чередуются с супесчаными понижениями.

Как-то, проезжая по пескам в 1947 году, мы вдруг услышали совершенно неожиданный для пустыня стрекот конных косилок. Откуда? Как можно косить машинами на .косогорах песчаных бугров? Проехав немного, мы обнаружили, что пески резко обрываются, а в простирающейся за ними ровной супесчаной «лощине» действительно работает несколько косилок, запряженных лошадьми и верблюдами. Вдали уже стояли аккуратные стога сона. Подъехав поближе, мы удивились еше больше, увидав высокие травы, походившие на хлебное поле. Ровные, довольно густо стоящие стебли увенчивались тонкими колосьями. Это был лучший кормовой злак наших северных пустынь и пустынных степей — житняк, или пырей сибирский. Недаром здесь на картах встречаются теперь надписи «сенокосное угодье». Траву згу колхозы заготовляют в большом количестве как прекрасный страховой корм на зиму, а передовые колхозы специально начинают сеять ее, обогащая песчаные и супесчаные пастбища. Пырей сибирский, несомненно, получит самое широкое распространение и будет основой улучшения громадных пространств песчаных пастбищ. Тому колхозу, который вел здесь сенокос, принадлежит и несколько участков посевов проса и бахчей на близких грунтовых водах. Пройдет несколько лет — и, без сомнения, там, где грунтовые воды близки и пресны, появятся и фруктовые сады.

Проехав несколько километров от сенокоса, мы попали в центральный поселок колхоза имени В. В. Куйбышева. Была горячая пора осеннего ремонта. Здания школы, правления колхоза и зимние дома колхозников заново обмазывались глиной, белились, штукатурились, красились. Через неделю ждали возвращения животноводческих бригад с отдаленных участков сюда, на зимние пастбища. Одновременно готовились -к началу занятий а школе. Как-то по-новому сочетается окружающий ландшафт пустыни с аккуратными рядами черных лакированных ученических парт, вынесенных на время ремонта из школы и расставленных во дворе. Население жило еще по-летнему, в кибитках.

Мне часто приходилось бывать в казахских кибитках в самых различных районах и на протяжении многих лет. Как неузнаваемо изменился за эти 27 лет весь быт и уклад жизни народа! Как будто бы та же кибитка, в которой нередко приходилось ночевать, растянувшись на войлоке, постланном поверх конских шкур, и укрывшись старым овечьим тулупом. Быстро погасал костер, разложенный посреди кибитки, и со всех сторон  начинало дуть. Козлята, привязанные здесь же в кибитке, то блеяли над ухом, то наступали на ноги. Несложная утварь, общая деревянная миска, общая ложка, одежда из овчин и домотканных матерш — все это уносило куда-то в глухую и мрачную даль веков, в тяжелое и суровое утро человеческой культуры.

Житняк,  или пырей сибирский.

А сейчас, входя в кибитку, я невольно остановился на пороге, не решаясь ступить дальше. Я был в сапогах, а передо мною оказалась такая подчеркнутая опрятность и сверкающая чистота, которую не всегда встретишь даже в городской квартире. Новая никелированная кровать с пружинным матрацем была полускрыта под белым кисейным пологом, обшитым оригинальными кружевами. Красивые тканые полосы, стягивающие кибитку, богато украшены кистями. Белый войлок, ковры и подушки, устилающие пол кибитки, посудный шкафчик, книжная полка и патефон. Две казашки в шелковых платьях, сидя на полу на коврах, шили на ручной швейной машине. Они поздоровались с нами на чистом русском языке и по обычаю усадили как гостей на почетные места. Пока хозяин кибитки расспрашивал нас о цели приезда, казашки, оказавшиеся одна — женой, а другая — сестрой нашего хозяина, моментально приготовили угощение из кумыса и вкусного печенья и приняли самое деятельное участие в общем разговоре. Вокоре мы узнали, что хозяин заведует одной из колхозных ферм, а сестра его учительствует в колхозе. Когда я сказал, что мне странно здесь, в песках, вдали от города, видеть такую подчеркнутую чистоту и опрятность, они рассмеялись: «Наоборот, когда мы учились в Алма-Ате, то, увлеченные учебой, театрами, библиотеками, не очень обращали внимание на обстановку нашей комнаты. Здесь же, в песках, особенно хочется окружить себя уютом. А потом, знаете, по правде говоря, теперь как-то вошло в наш колхозный быт своего рода соревнование: не только кто лучше работает, но и чей дом опрятней». Такая жизнь могла родиться только в наш великий век построения коммунизма, и она приходит в каждую кибитку и в каждый дом.

*       *       *

На нескольких страницах мы попытались познакомиться с главнейшими, но не всеми пустынями нашей страны. Много интереснейших вопросов здесь совсем не затронуто. Много больших и самостоятельных районов нами опущено — лишь даны отдельные наброски, зарисовки из жизни. Но нам хотелось, чтобы читатель почувствовал, насколько разнообразна природа каждой из этих пустынь, насколько различно шло и идет освоение каждой из них и как повсюду в этих древних странах былых кочевников развивается новая созидательная социалистическая жизнь.

КОНЕЦ