[Главная]                       [Содержание]                         [Информация]

Каспийское море

Жизнь моря 

Ученые считают, что жизнь на нашей планете возникла сначала в океане. И действительно, морские воды представляют наиболее благоприятную среду для существования живого органического вещества, ибо в наибольшей степени отличаются постоянством своих свойств. Так, соленость океана почти всюду одинакова, а соотношение химических элементов в пробе морской воды отличается еще большим постоянством.

Колебания температуры воды по сравнению с температурой воздуха невелики. Наибольшая годовая амплитуда температуры   морской  воды  около 30° (от  —2 до 28°), а воздуха, например в Верхоянске, около 100°.

Питательные вещества, необходимые для жизни растений, всегда находятся в растворе, то есть в наиболее удобной форме для усвоения их растениями. Легкоподвижность частиц воды позволяет быстро восстанавливать солевое равновесие.

Если в каком-либо участке моря бурное развитие растений обеднило воду питательными веществами, их принесут течения, как по конвейеру, из другого участка или же из глубины.

Свет, необходимый растениям для фотосинтеза, проникает в море на глубину в несколько десятков метров, тогда как в почве — на несколько миллиметров. Мельчайшие растительные организмы, населяющие в огромных количествах освещенную зону морской воды, непрерывно усваивают растворенные в ней биогенные элементы: фосфор, азот, калий, кальций, кремний и многие другие.

Эти мельчайшие растения — в основном одноклеточные микроскопические водоросли, или фитопланктон. Они служат пищей мелким животным, совокупность которых называют зоопланктоном. Фито- и зоопланктону обязаны своим существованием в конечном счете все обитатели моря. Трупы морских животных и растений, устилая дно, служат прежде всего пищей жителям дна — моллюскам, червям, ракообразным, или так называемому бентосу.

Остатки отмерших существ, окисляясь, минерализуются, то есть вновь переходят в элементы неорганической природы и под действием бактерий подвергаются разнообразным химическим превращениям.

Однако не всегда осуществляется восстановление этих элементов в пределах моря (океана) и в том же количестве. Не все минерализованное вещество возвращается в океан, в зону фотосинтеза, где бы оно снова могло быть использовано растительными организмами, чтобы начать новый круг превращений.

В этом легко убедиться, если учесть, что в придонных слоях океана кислорода и деятельности бактерий недостаточно для минерализации всего органического вещества, падающего на дно в виде непрерывного дождя. Иначе не существовало бы огромных залежей каменного угля и нефти, образовавшихся из органических веществ, не успевших до конца  минерализоваться на дне водоема. 

Так на протяжении миллионов лет на дне океана накапливается органическое вещество. Если же учесть и деятельность человека, который ежегодно вылавливает из океанов и морей значительное количество рыбы, морского зверя, водорослей и т. п., то станет ясно, что должен существовать процесс, восстанавливающий расход вещества в океане или, другими словами, океан должен непрерывно удобряться естественным образом. Такими удобрителями океана (моря) являются многочисленные реки.

Даже на мелкомасштабной карте речная сеть кажется невероятно густой. А если на карту нанести все без исключения реки, речки, ручейки, не говоря уже о временных, то на ней, пожалуй, нехватит места. И вот эта густая сеть водных потоков, и временных и постоянных, беспрерывно работает на протяжении почти всей жизни нашей планеты. Она внесла в океан разнообразную гамму химических элементов, которые когда-либо находились или находятся на поверхности земной коры и в ее недрах, откуда они выносились подземными минеральными источниками и в конце концов попадали в реки, а затем в океан. Поэтому те моря, в которых отношение объема речного стока к объему морской воды велико, наиболее продуктивны, например, Азовское, Балтийское, Каспийское, Северное.

Котловину Азовского моря реки заполнили бы всего за восемь лет, котловину Каспия — за 250 лет, в то время как для Средиземного моря потребовалось бы 10 595 лет, учитывая приход воды в Средиземное море и через Босфор.

Самое маленькое и мелкое на земле Азовское море оказывается самым урожайным. Улов здесь достигал, например, в 1936/37 г. 80 кг рыбы с одного гектара площади моря, в Каспийском море 12 кг и в Средиземном всего 1,5 кг с гектара в тот же промысловый год.

Мелководность моря также влияет на его плодородие. Если море мелководно, то со дна остатки органического вещества, преобразованные бактериями и процессами окисления в неорганические соединения, легко попадают в освещенные поверхностные воды к фитопланктону.

В таком мелководном море иногда достаточно сильного волнения, чтобы перемешать воду от поверхности до дна, не говоря уже о сгонах и нагонах, которые еще энергичнее перемешивают воду на мелководье.

Высокая промысловая и вообще биологическая продуктивность Северного Каспия объясняется большим речным стоком, а также чрезвычайной легкостью возвращения в зону фотосинтеза минерализованного органического вещества со дна. В мелководных частях моря при тихой погоде лучи солнца доходят до самого дна, что и обеспечивает фотосинтетическую деятельность растений во всей толще воды.

По сравнению с океаном и соединенными с ним морями животный мир Каспийского моря беден видами, но зато богат количеством особей ценных промысловых рыб. В основном это остатки древней морской фауны (сельдь, бычки, осетровые и др.) Понтического моря, претерпевшей большие изменения на протяжении сложной геологической истории моря.

В ледниковое время из арктических морей в Каспий проникли, как упоминалось, тюлень, белорыбица, лосось, мелкие рачки. В опресненных участках моря встречаются карповые.

Обычные для морей, соединенных с океаном, головоногие моллюски, медузы, губки, многощетинковые черви, полипы и другие в Каспийском море отсутствуют, но, как показали опыты, хорошо приживаются, если попадут туда. В Каспийском море их нет потому, что в Черное море из Средиземного они проникли тогда, когда Каспий уже был изолирован от Черного моря.

Только небольшие рыбки — морская игла, атерина и один вид бычка, попавшие в Каспий до его разъединения с Черным,— имеют средиземноморское происхождение.

Каспийское море неодинаково богато жизнью в различных своих частях. Хочется привести по этому поводу выдержку из работы Гримма, обладавшего широким научным кругозором и богатым воображением.

«Более мелководная и песчаная восточная часть Каспия,— пишет Гримм,— представляет непосредственное продолжение закаспийских степей с их ровной поверхностью, переносными песками и бедной фауной.

Западная же часть, смежная с высокими кавказскими и персидскими горами, носит на себе совершенно противоположный характер. Здесь горы суши, с их величественно поднятыми на тысячи фут вершинами, как будто отражаются в море, будучи заменены здесь горами вод, опрокинутыми вверх дном и достигающими вышины или глубины в 3 000 фут... 

Но это соответствие между сушей и морем замечается не в одном их внешнем виде, не в одном очертании, но также и в фауне. Богатая фауна Закавказья и Персии продолжается и в прилегающих к ним частях моря. Тигры, барсы, гиены, волки, шакалы, барсуки, дикобразы, кабаны, джейраны и многие другие заменяются здесь несметными полчищами белуг, осетров, севрюг, шипов, сомов, судаков, щук, кутумов, лососей и пр., а многочисленные насекомые суши заменяются сравнительно громадными количествами ракообразных, червей и моллюсков».

На западном берегу самым бедным рыбопромысловым районом следует считать Апшеронский. Но бедность эта относительна. Он беднее Северного Каспия или Азовского моря, но богаче, например, Средиземного или Красного морей.

Бэр первый объяснил причины относительной рыбопромысловой бедности Апшеронского района. Он писал, что в море не впадает ни одна река, которая бы удобряла прибрежные воды и привлекала бы на икрометание проходных и полупроходных рыб. Кроме того, газы и нефть, просачивающиеся со дна моря или выделяющиеся при извержениях грязевых вулканов, отравляют воду, что и отпугивает рыб. А если нет рыбы, то не будет и птиц. Надо сказать, что птицы страдают от нефти не меньше, чем рыба. Нефтяная пленка склеивает перья, и они гибнут, особенно зимой. Но, несмотря на это, здесь есть чем поживиться и охотнику и рыболову.

В густых зарослях морской травы зостеры множество мелких раков и бычков. Дальше в море, на глубине 5— 10 м ловятся раки и бычки раза в три крупнее, чем у берега, а главное там попадается морской судак (по-местному — берш) из семейства окуневых, очень похожий на обыкновенного судака, но более темной окраски и меньшего размера (до 30—40 см длины).

Как-то с лодки ловили мы бершей втроем на удочку. Берши так хорошо брали, что скоро одному из нас пришлось бросить ловлю и заниматься насадкой на крючки и освобождением крючков из глотки пойманных бершей. В прозрачной воде хорошо было видно, как берши хватали приманку. Никаких поплавков и удилищ, конечно, не было, только одна леска с крючком и грузилом. В этот день часа за четыре мы добыли около 50 бершей и вынули из рачешни десятка четыре крупных раков. 

Бершей и раков во множестве вылавливают здесь рабочие нефтепромыслов со своих нефтяных вышек и эстакад, находящихся далеко в море. Рабочие рассказывали, что в шторм, когда ни берш, ни бычки не берут, хорошо ловятся раки, а это иногда бывает важно во время штормовой погоды, когда доставка провизии с берега на морские нефтепромысловые сооружения невозможна.

Летом здесь приспособились ловить сазанов бреднем, загоняя их в заливчики. Есть и красная рыба, но ловить ее в этом районе запрещено.

Таким образом, можно говорить лишь об относительной бедности этого района жизнью, особенно если иметь в виду, что при современной технике добывания нефти море ею почти не загрязняется.

Богатством жизни особенно поражает Северный Каспий. Летом здесь такое обилие планктона, что иногда наблюдается «цветение» моря. Такое же явление можно видеть, хотя и более редко, в Среднем и Южном Каспии.

Гримм на судне «Персиянин» в 1876 г. вошел близ Дербента в сплошную «серовато-зеленую массу водорослей, растянувшуюся ковром на десятки квадратных миль и имевшую в толщину не менее 5 фут... Все пространство казалось плотно скошенным лугом, так что хотелось встать на него ногой».

Впадающие в Северный Каспий реки — Волга, Урал, Терек, Сулак, Кума и Эмба — все вместе дают около 90% всего речного стока в море. Рыбы в Северном Каспии столько, что ее хватает и человеку, и тюленям, и птицам.

Множество рыбы смущает покой и четвероногих «рыболовов». Как-то на одном из островов дельты Волги мы были свидетелями охоты черного лохматого пса. Пес, подобно выдре, нырял в воду, выхватывал добычу и, прокусив рыбе голову, чтобы не «сбежала», складывал ее на берегу в кучу. Часто четвероногие ловцы остаются без рыбы: пока пес самоотверженно трудится в воде, чайки успевают растащить ее из кучи.

В Каспийском море в отличие от других морей масса проходных и полупроходных рыб, то есть таких, которые заходят для икрометания (нереста) из моря в реки. Это осетровые   (белуга, осетр, севрюга, шип), лососевые (белорыбица, куринский лосось) и карповые. Из сельдей проходными  являются  волжская  сельдь и  черноспинка. Белуга - наиболее крупная и долговечная рыба на Каспии. В 1864 г. в Волге поймали белугу длиной 5 м и весом 1 100 кг. Живет белуга по 100 лет.

Ценнейшая белорыбица из Каспия почти за 3 000 км по Волге добирается до реки Белой. Черноспинка с апреля до конца июня проходит большими косяками в Волгу, заходит в Оку и в Каму, поднимаясь здесь до Молотова и выше. Она входит в Волгу так густо и с такой стремительностью, что получила от местных жителей характерное название — «бешенка». Долгое время ее не употребляли в пищу, думали, что от нее можно заболеть бешенством, и использовали только для вытопки жира. Такой же была судьба миноги. Эту вкусную рыбу считали несъедобной из-за ее змеевидной формы и в высушенном виде использовали вместо свечей. 

Морскими рыбами называются такие, которые, в отличие от проходных и полупроходных рыб, нерестятся исключительно в море. Благодаря этому на их размножение не влияет ведущееся на реках гидростроительство. К числу морских рыб относятся бычок, морской судак, некоторые виды сельди, кефаль, килька, морская игла, атерина и другие.

В пределах самого моря рыбы совершают далекие путешествия, но пути их еще недостаточно изучены.

Как-то один старый рыбак сказал нам, что если бы он смог спуститься под воду и своими глазами увидеть жизнь рыб, то ловил бы их всегда удачно.

Эта мечта близка к осуществлению. Сейчас не редкость увидеть моряка-биолога в водолазном костюме. С помощью самолетов и судов научно-промысловой разведки, выслеживающих косяки рыб, удалось установить много интересных фактов, касающихся миграций.

Известно, что зимой, когда Северный Каспий замерзает, сельдь всех пород скапливается в южной и средней частях моря, где ее и ловят. Летом же она вся нагуливает жир на тучных морских пастбищах на севере моря. Кефаль, как теплолюбивая рыба, держится в южных водах.

Вобла, кутум, лещ, усач, сазан, чехонь и судак зимуют в низовьях рек, в глубоких ямах, где рыба стоит плотной массой почти неподвижно, покрываясь, как шубой, толстым слоем слизи. В таких ямах температура воды всегда несколько выше 0° при самых сильных морозах, тогда как в глубоких местах северной части моря вода может охлаждаться ниже нуля   вследствие более высокой солености. 

Вот почему перед наступлением зимних холодов рыба большими массами «валит» на зимовку, отыскивая глубокие места в пресной воде. Этими осенними миграциями широко пользуются рыбаки и получают богатые уловы. Вот что они рассказывают о повадках рыб.

«Сазан, что ни холоднее погода, то кучней и смирней, и хлопот тогда с ним ловцу меньше. А зимой, в мороз, он и вовсе ручной. Подходи и бери, если только сумеешь его найти. Но он как заляжет на зиму по ямам, вроде медведя в берлоге, так его оттуда не сдвинешь ничем. Лежит и лежит. Прямо пластами, один на одном, как сельди в бочке. Уже весь в пролежнях делается, а все лежит... И ничем не растормошить его тогда, чтобы он сдвинулся с места и пошел в твою сетку. Скорей сгинет весь, чем пойдет. Воткнешь в воду с лодки шест, и он будет тебе стоять в рыбе, как кол в земле. Ткнешь с лодки в море железными вилами, так на каждом штыке, что на твоем вертеле, столько наколото живых рыбин, что дальше некуда — во всю длину штыка» (Н. Никандров. Море. М. 1952 г.).

Б.А. Шлямин. Каспийское море. 1954